Неумолимость надвигающегося конца Иль приняла со спокойствием и без страха. Еще тогда, когда ее пальцы вонзились в глаза ублюдка Гайсета – она знала, что для нее это последний день. Она обманывала смерть слишком долго. Слишком долго ее воскрешали и возвращали в измученное тело, пытаясь сломать. Слишком упорно выдергивали с самого края, когда бороться уже не было сил. Не бывает ничего вечного. У любой истории есть конец.
Ильва смерти не боялась. Уже нет. Не после того, что сделал с ней Гертрам. Не после бесконечных ужасов и страхов, страданий и потерь. Сейчас ей почти все равно и можно даже позволить себе облегченную улыбку, сплетая последние потоки силы в бессмысленном танце, пытаясь удержать то, на что у нее ни за что не хватит сил.
Она была готова влиться в поток. Раствориться в чистой энергии, что обливает каждую крупицу этого мира. Стать чем-то большим, чем истерзанное и уставшее тело. Просвистеть ветром. Упасть водой. Растечься светом.
Она была готова ко всему.
Но только не к тому, что чьи-то руки толкнут ее в спину, обменивая жизнь, кидая року в лицо вызов. И вместе с исчезающим золотом в глазах сплелись нити удивления. Такого невероятного и необузданного, какого она не чувствовала давно. Наверное, с тех пор, как родной брат предал ее. А сейчас совершенно чужой человек спасает, отдавая свое будущее.
Почему?
Девушка упала на холодный пол, тут же резко развернувшись. Сквозь алый туман в глазах, сквозь боль и опустошение иссякнувшей силы – она смотрела на каменный завал и сейчас более всего ощущала собственную беспомощность. Она так хотела заглянуть за эти монолитные булыжники. Так хотела понять, что двигало этим человеком. Почему он оказался добрее, чем те люди, которые делили с ней одну кровь.
Она видела, как к завалу подошел Ричард. Она видела, как пляшет ураган эмоций на его лице. Там было столь много чувств, что впору ими захлебнуться. Обида, ярость, злость, гнев, отчаяние. Любовь. Во времена лишений и потерь в человеке проявляется вся его привязанность к тем, кого он принимал как данность. Кто был рядом столь долго и постоянно, что иначе просто не могло быть. Иль видела, что вместе с камнями обрушившегося потолка рухнул непреклонный мир Ричарда Асхелла. Он остался по ту сторону завала и собирался умереть.
И в этом была ее вина.
Для нее этот симпатичный милый паренек с взъерошенными волосами был никем. Очередной случайный и безымянный гость в ее жизни. Кто-то далекий от понимания. И смерть его не должна была ничем отозваться в сердце девушки. Не должна была.
Чародейка с трудом нашла в себе силы подползти к обвалу и прижаться руками к камням. Она прислушивалась к себе, отчаянно пытаясь найти хоть какие-то крупицы силы. Хоть какие-то ее отголоски. Но сила ушла. Покинула ее, оставив после себя опустошающий холод, выжигая золото из глаз. Делая их такими, какими они были на самом деле – зелеными, с карим ободком вокруг зрачка.
Она ничем не могла помочь.
И сердце скребнуло лезвием сожаления и вины.
- Глупый мальчик, - тихо шепнула она камням, словно они могли понять. – Лучше бы я.
Она слышала крик Ричарда, обращенный к ней. Видела гнев в его глазах. Смотрела в ответ устало и спокойно, зная, что гнев его более чем оправдан. Но ничем не могла помочь.
- Моя сила ушла, - не оправдываясь, не ища причин, а просто констатируя факт, сказала девушка. Уже не чародейка, а обычная девушка. Так странно было это осознавать. Так удивительно болезненно.
- Я не знаю, когда она вернется.
«И вернется ли»
С трудом перевернувшись, Ильва облокотилась спиной о камни, уставившись в пустоту. Она не хотела никуда бежать и что-либо говорить. Она пыталась понять, что чувствует сейчас Ричард. Что чувствовала бы она, если бы на ее глазах умирал ее брат?
Боль.
Даже несмотря на то, как сильно он ее ненавидел. Даже несмотря на то, как жестоко ее предал.
Ричарду с братом повезло больше. Она видела обрывки его воспоминаний и могла попытаться осознать насколько эти двое были привязаны друг к другу. А потому просто сидела, ничего не говоря. Не пытаясь утешить или уговорить спасать свою жизнь. Не произнося этих странных слов, которые обычно произносят. О том, что жизнь Ричарда важнее. Что его брат не может умереть зря.
Не бывает жизни важнее или не важнее. Не бывает меньшего зла.
Бывает боль от потери близкого. Бывает отчаяние и впившиеся в ладони ногти. Бывает ярость, за которой прячется пустота. И осознание, что на сердце образовалась дыра. И осознание, что она никогда не зарастет.
Это Иль могла понять, как никто другой.