Ильва облокотилась о парня, которого недавно освободила от мук. Если бы не он – возможно она не смогла бы подняться. Усталость прожитых кошмарных дней Гертрама запела в унисон с усталостью, что пришла в последние минуты. Слишком много событий и поспешных решений. Весь мир поддело молоко равнодушия и обреченности. Но сдаваться так просто она не собиралась.
Бежать оказалось тяжелее, чем она думала. Босые ноги скользили по влажным камням крепости. Чувствовали каждый бугорок, каждую неровность. Она смотрела на спину Ричарда впереди, смотрела, как болтаются ноги Лили, словно соломенные валики куклы. Теперь она знала, что этот человек не бросает слов на ветер. Знала, что он импульсивен и во многом неопытен, но им движет храбрость и смелость несломленного духа. Горячее сердце и пламенная душа. Такой человек может поднять людей за собой и повести их на заведомо проигрышную войну. Такого человека будет любить толпа, слепо веря его простым, но метким словам. Возможно, в нем когда-нибудь расцветет та корысть и жажда власти, что присуща правителям мира сего. Возможно, с годами придет чванливость и жестокость. Но пока он от этого был далек. Пока рок неминуемого не настиг его, а жизнь бурлит и кипит, готовая совершать многочисленные подвиги. Во имя чести, во имя справедливости, защищая тех, кто искренне верит в него. Он случайно оказался в самом жернове ядовитой и безнравственной войны и пока держится весьма достойно. Хватит ли его надолго? Сможет ли он совершить все, о чем задумал? Поверит ли он в себя когда-нибудь так же, как верят в него люди? Ильва не знала. Но одно она с удивлением почувствовала внутри себя – надежду и желание поверить в этого человека. Если у него хватит сил разрушить мир, который она имела возможность узнать изнутри, и воздвигнуть на его руинах тот эфемерный и хрупкий, о котором она лишь читала и слышала, то все, что он делает – не зря. Обязательно не зря.
Мимо мелькали черно-серые стены, а девушка не замечала ничего, кроме спины Ричарда. Думала о том, что предстало ее разуму и внутреннему зрению, когда он снял ободок.
Она видела гнев в его глазах и острое желание отвернуться. Бросить ее здесь. Это было нормально. Она выросла с этими взглядами осуждения и укора. Словно она была виновата в природе своих глаз. Словно одно ее существование нарушало хрупкий баланс мира и являлось злом. Это было нормально. Но отчего-то по сердцу полоснуло острыми ножами обиды. Неужели в этом мире не найдется ни одного человека, который сможет смириться с ее сущностью? Неужели каждый раз она будет разбиваться об острые скалы укора и осуждения?
Затихшая было злость начала нарастать снова. Она бурлила, подогреваемая быстрым бегом и смертью, что дышала в спину.
Серый мир давно потерял свои краски. Давно перестал быть уютным и безопасным местом. Но и сама девочка изменилась, став более жестокой и ядовитой.
Прямой коридор. Пение магии позади. Вязь морщин-трещин на потолке. Осыпающаяся крошка камней. Иль чувствовала, что ей не хватит сил успеть. Ей вообще катастрофически не хватало сил. Они остались где-то в родном Тихоречьи, смытые полноводьем. А здесь ее вечной подругой стала усталость и злость.
Что ж. Во всяком случае лучше погибнуть под завалами камней, чем быть пойманной этими тварями.
Можно попробовать задержать потолок, но у нее так мало сил. Заглянув в себя можно было найти размазанную по оболочке пустоты магию. Можно было собрать ее последние крошки, бережно и осторожно свивая в поток. Можно хотя бы на долю мгновения задержать своды, давая им хоть какой-то шанс…
Не останавливаясь, девушка побежала вслед за остальными, прикрыв вспыхнувшие золотом глаза.