Урм с ходу вышиб уроду последний глаз, и тут же вцепился тому в горло, ожесточенно работая клыками и когтями. Жизнь никогда не учила Насмешника драться вполсилы, и теперь он месил гиену, как хлебопек тесто, превращая плоть, кровь и склизкие остатки выбитого глаза в однородную бурую массу. Ярость вела его верным путём, делая сильным и свирепым, и никогда не подавая ложных знаков. Упиваясь любимым делом, бальвар совершенно не обращал внимания на крики других скованных, предсмертные хрипы Бертрада, смутный гул ошеломленных зрителей, и отвлекся за всё время один-единственный раз, чтобы отмахнуться от наглого эльфа. Его время придет позже, а сейчас есть добыча поинтересней. В какой-то момент местный чемпион прекратил сопротивляться, но Урму было все равно, и его кровавая работа продолжалась до тех пор, пока голова Бертрада не была отделена от тела, на что потребовалось не так уж много времени.
Издав победный рык, Насмешник довольно оскалился и занялся не менее приятным делом - разорвал кожаные завязки крепящие доспех, и в несколько ударов вскрыл бок поверженного врага. Запустив когтистые лапы в зияющую рану, бальвар некоторое время рылся в требухе, раздраженно отшвыривая в сторону всё, что казалось ему ненужным. Так продолжалось до тех пор, пока не показалась печень. С довольным урчанием Урм чуть ли не по уши погрузил свою широкую морду в разломанное тело, и принялся бесконечно радовать окружающих чавкающими звуками и брызгами крови, которые сопровождали этот его прием пищи. Насытившись, Насмешник удобно уселся прямо рядом с убитым и принялся лениво ковыряться в клыках, время от времени нагло и, в полном соответствии с прозвищем, насмешливо поглядывая то на стражу арены, то на устроителя игр. Ничего, твари, придет и ваше время.
За всем этим благолепием Урм чуть было не упустил из виду наглого эльфа, но все же не упустил и весомо предупредил того:
- Еще один такой прыжок - и дальше будешь жить под землей, эти ваши деревца снизу охранять.