Насмешник расхохотался, увидев как местный герой бездарно выкинул одну из своих секир. Разменять отличное оружие на жизнь забитого в кандалы врага? Этот парень в броне был здоров как бык, вынослив как бык, вот только и мозги у него были бычьи. Совсем отупел на аренных хлебах и позабыл, самоуверенность - верная дорога к ранней смерти.
Пока сородич лез за ключом, Урм одним движением обломил копье, которое до него пыжилась сломать разукрашенная девка, и левой ногой толкнул обломок в ее сторону. Владей, мол. А тут и ключ подоспел.
Не переставая задорно хохотать, Насмешник отомкнул ненавистный ошейник, и занялся делом. Начал расти сразу и везде. Белые зубы заострились пуще прежнего, быстро увеличиваясь и превращаясь в клыки, обе челюсти поперли вперед, становясь все шире и крепче, наливающиеся кровью глаза надежно укрылись под мощными надбровными дугами, и без того огромное тело еще сильней раздалось вширь. С сочным треском лопнула кожа на руках и ногах, в тех местах, где проклятые оковы тщетно пытались сдержать бальварову мощь. На мгновение хохот Насмешника стал еще громче, а затем, после короткого всхлипывания, перешел в рев. Разом счистив окровавленные кандалы словно это были гнилые веревки, а не закаленная сталь, Урм помчался к дерущимся.
Трибуны неистовствовали, бойцы на арене орали, ругались, рыдали, призывая своих богов, Бертрад злобно хрипел, убивая волка, волк не желая оставаться в долгу, в ответ пытался перегрызть тому горло. Воздух был полон звуками ненависти и восторга, и всё это наполняло сердце Насмешника счастьем. Словно он один был избран видеть тайные знаки Ирана и знаки эти гласили, что скоро это место наполнится мертвыми и увечными, пролитой кровью и порченной сталью, и ему стоит поспешить, чтобы не пропустить всё веселье. Мысль, о том, что драка может кончиться без него, разъярила бальвара пуще прежнего, застилая глаза кровавой пеленой и заставляя ускорять и без того стремительный бег. Пришло время убивать! Пришло время Урма!