Отчаяние. Боль. Горечь.
Что ты ещё мог чувствовать в тот момент, когда женщина, являющаяся твоей духовной матерью и наставницей, говорит, что твоя судьба не должна быть связана с той, которую ты выбрал?
Ты ведь знал это. Знал с самого начала. Ещё год назад, когда увидел в толпе молодых воинов резвую и выделяющуюся среди всех Шаи'Барккеш. Она была не такая, как ты, - полная твоя противоположность. Её думы так отличались от твоих, но ты не придавал этому значения. Ведь главное было то, что ты мог наслаждаться её обществом, впитывать её энергию, наблюдать за ней, прикасаться ней. Ведь это ты нарисовал ей первую татуировку. Сделал ей амулет, что теперь так соблазнительно позвякивал на груди в такт её движениям.
И то, что между вами появилась пропасть, когда она не смогла родить здоровых детей, не удивило тебя. Рано или поздно, она покинула бы тебя. Слишком переменчива её натура.
Глубокий вдох. Я спокоен.
Я ждал этих слов, и теперь они эхом отдавались в моей голове. Шаймакха... только ты умеешь говорить так, что даже самые жестокие слова обратятся в мягкое наставление. Я безмерно уважаю тебя, моя Белоокая. И не удивлён твоему ответу. Ты говоришь, что чувствуешь. И я знаю, ты желаешь мне только того, что будет лучше для меня.
На моих губах играет усмешка. Горькая усмешка. Я видел, как к Шаи подошёл могучий воин, желая получить её внимание. И Барккеш, игриво сверкнув глазами, позволила ему танцевать рядом. Огонь внутри всё ещё сжигал моё сердце, но начинал потухать. Как пожар, столкнувшийся с водной преградой. Мне было грустно. Грустно отказываться от всего, что было между нами. Но это не должно мешать тому, что должно было случиться. Белоокая сказала своё слово, и я согласен с ней.
В это мгновение я заставил себя стереть из памяти время, проведённое рядом с Жаждущей. Это - прошлое. Если она не способна помочь мне, значит, её не будет в моей жизни.
"Голод... жажда... желание жить..."
Лёгкое дуновение ветра принесло с собой голоса, таящие в себе угрозу. Они окрашивали поток в мрачные оттенки дурных мыслей. Я повернул голову в ту сторону, откуда дул ветер, прикрыв глаза. Мир Живых потускнел - я сосредоточился на призрачном мире Духов. Я различил тёмную нить, шлейфом ведущую на запад.
"Смерть идет по пятам... убивать... чтобы жить...".
Кто это? Чужеземцы? Их голоса так отчётливы, так полны отчаяния и злобы, чтобы я слышу их так, будто бы они сидят рядом со мной и нашёптывают мне зловещее предзнаменование. Содержание слов, что долетают до моего слуха, пугает меня. Где-то в том направлении ушёл Рохг.
- Что-то не так, мудрейшая. Ветер говорит со мной, и его голос полон страха. На нашей земле чужие.
Я поднимаюсь на ноги и опираюсь на свой посох. Я чувствую волны нарастающей ярости, что разливаются по моему телу приятной дрожью и жаром. Чувствую, как учащается мой пульс. Мой взгляд устремлён вперёд, на танцующее племя, что ещё не знает об угрозе, но мысли мои, подобно ветру, уносят меня к тем, кто посмел зайти на землю Тиноко.
Я не прощаю глупость.
...В Великую Песню вторгаются посторонние слова. Текучим потоком они разливаются в пространстве и тонкой нитью обвивают умы райвашар. Это песня. Но посвящённая не Духам - её целью были сердца тиноко.
Они должны знать. Они должны быть готовы.
Я посмел прервать Песнь моих предков, но это было необходимо.
- Я слышал голоса, - сказал я, когда звуки тамтамов смолкли. - Дух Ветра поведал мне, что на нашу равнину ступили чужеземцы. Мне нужны воины, чтобы отправится на запад.
Я обводил взглядом своё племя и ждал. Это был отличный шанс для райвашар доказать свою доблесть и отвагу, я знал, что добровольцы найдутся.
Это был шанс для меня.