Она не смотрела больше. Закрыла глаза. Устало, тяжело обмякла на скамейке. Подставляя лицо пекущему солнцу и раскаленному воздуху взрыва. Она не дернулась, когда он произошел. Четко по плану. Тогда, когда и должен был. Она не почувствовала внутри ничего. Сожаление, страх, грусть. Только лишь холодный зев пугающей пустоты. Бессмысленный день. Бессмысленные повторы.
Все кончилось.
Элис не хотела видеть этого еще раз. Не хотела переживать снова.
Но переживала.
За закрытыми глазами она наблюдала, как падает крошка осколков на раскаленную мостовую. Как падают люди, словно бумажные человечки. Боль в их глазах. Отчаяние в их позах. Смерть, суматоха, дребезг трагедии, которая пришла в этот мир благодаря чьему-то эгоизму. Алчности.
Элис не хотела видеть. Не хотела чувствовать. Она вспомнила лицо Орлена и подумала о том, что больше его не увидит. Никогда. И ту симпатичную девушку по имени Джейн. Они погибли. Больше не будет шанса, не будет возврата.
Петля разорвалась. Лопнула. Судьба, наконец-то, исправила свою ошибку.
Жар этого дня, казалось, не кончится никогда. Никогда не пройдет, навсегда оставшись в сердце девушки. Тяжелой надгробной плитой с размытыми именами тех, кого она не знала. Кого не смогла спасти.
Да, она не должна была. Конечно. Это не ее вина. Не она закладывала проклятые бомбы. Не она спровоцировала взрыв.
Но на душе было так гадко. Так отвратительно мерзко. Словно больше никогда она не почувствует свежего дыхания ветра. Словно никогда не сможет улыбнуться. Словно призраки умерших всегда будут за ее плечами с немым укором в бесплотных глазах.
Она должна была умереть. Сегодня. Если бы все шло по плану и если бы их не закрутило воронкой времени, то для нее все кончилось бы сегодня. Она упала бы на том холодном полу и смотрела бы, как рушится вниз потолок. Пришло бы забвение смерти и где-нибудь на зеленой лужайке выросла бы еще одна белая плита с аккуратными буквами «Элис Ривера». Вот так все должно было быть.
А она жива. Сидит на скамейке, как ни в чем не бывало. Глаза закрыты. Руки сложены на коленях. На щеках – мокрые дорожки слез. Она сидит и не чувствует ничего, кроме пустоты.
А так хочется разозлиться. Так хочется вскочить и кричать. На небо, на Мину, на этих глупых людей, которые не хотели бежать, не хотели верить… На Джейсона, что статуей застыл рядом. На Орлена и Джейн, за то, что они не вернутся. На китайца, который не сделал достаточно. На себя.
Да, на себя больше всего.
За бесполезность и беспомощность. За выброшенный шанс. За эти траурные лица, наполненные скорбью и непониманием.
Вина, которая никогда не пройдет. Ошибка, которая никогда не будет исправлена. Если бы только у них был еще один шанс. Может, все бы было иначе. Может они успели бы, действуя сообща.
Элис не могла встать. Ноги были будто прикованы к скамейке. Не получалось даже открыть глаза, налитые свинцом. Не получалось посмотреть на лицо Мины и… и что? Успокоить ее? Она жива и это главное. Хотя бы это Элис смогла сделать. Хотя бы кого-то она смогла спасти.
Даже голос Джейсона не смог заставить ее приподнять тяжелые веки.
- Ты ведь замешан в этом, - тихо сказала она, откинув голову назад. Сама не понимала откуда у нее такой вывод. Может та брюнетка поселила сомнения в ее голову? Или тот китаец? С этим парнем определенно было что-то не так. Он странно себя вел и у него был пистолет. Вряд ли он был кем-то из органов правопорядка, учитывая, что вместо того, чтобы дождаться полицию он собрался удрать. С ним что-то было не так. Но какое теперь это имело значение?
Элис нашла в себе силы открыть глаза. Она не смотрела на руины торгового центра и людей. Не смотрела на Мину и оставшуюся девушку-брюнетку. Она смотрела на Джейсона, почему-то очень желая, чтобы он сказал правду. Чтобы он сказал правду о том, что он не замешан. Что конечно он простой человек, который случайно оказался в этом дерьме.
Ей хотелось верить, что все они – не виноваты.