Когда хлебнувший спирту бугай набрался храбрости и облапил ее своими медвежьими лапами, Софочка в первую секунду напряглась, как струна, но почти тутже усилием воли заставила свое тело расслабиться и обмякнуть в руках мужчины.
Паника и напряжение в таких ситуациях, по мнению мошенницы, всегда были излишни. Никогда не теряй головы - так, кажеться, говаривал известный эриванский вор Тугаранян, пока турки году эдак в пятнадцатом не отрезали ему бошку. И Софья не собиралась впадать в панику, совершать резкие действия и вообще действовать ошибочно. Конечно, за покушение на чужую оплаченную шлюху этого мужика свои же отдубасят: просто потому, что он нарушает неписанные законы Адес, - но веселый вечер будет безнадежно испорчен.
Барышня Шульц всегда верила в превосходство разума над грубой силой, и, чего уж греха таить, в превосходстве женского ума и логики над мужскими. И, если бы это было надо для общего дела, она бы без тени сомнений легла хоть подо всех этих троих, - но сейчас требовалось нечто иное: нельзя было ронять авторитет пана Ожешко.
Да еще и платьице было жалко. Но ничего, ничего - деревенщина скоро ответит за все, и не ей, а доброму дедушке с длинной бородой и большим ключем. А потом вместе с дружбанами, горестно стеная, потопает в колонне по два в Ад.
Все эти мысли пронеслись в голове Софьи Соломоновны буквально за пару секунд. Потянувшись, женщина чмокнула рязанщину в щеку и скользнула руками по его бедрам, все тем же тоном проговорив:
- Не лапай неоплаченное, шалун. И вообще - на эту ночь я принадлежу ясному пану. А таки потом да - могу стать вся твоя.
Добавив в голос легкие нотки соблазна и обещания грядущего наслаждения, она тихо-тихо, так, чтобы услышал только Сидор, мурлыкнула:
- Через пол-часа, ахавэ мэ, такой сильный, красивый, видный. Пан и прочие напьются, и мы их покинем. Главное, пускай здесь соберутся все - шеб не мешать нам.