- Джейк Райт?
Парень четырнадцати лет садится за стол, напротив человека в форме. В комнате царит полумрак, и лишь стоящая на столе лампа оставляет пятно света. От неё исходит жар накалившего стекла, запах воска, расплавленного пламенем свечи и застывшего на дне лампы. Глаза щурятся, пытаясь разглядеть лица тех, что встали по обеим сторонам у двери, и того, кто сидит напротив. Одно он знал точно - они не на его стороне.
В свою очередь подросток представлял собой образец спокойствия и хладнокровия. Сидел, чуть ссутулившись и оперев локти о ноги. Лицо - непроницаемая маска, в глазах - мнимое отрешение, поза расслаблена. И только руки под столом нервно сжимают пальцы до боли в суставах.
- Да, - отвечает он, и солдат углубляется в какие-то бумажки, лежащие перед ним. На носу - очки, отсвечивающие и не дающие разглядеть выражение его лица.
- Вы обязаны отвечать нам только правду. Любая незначительная ложь будет расцениваться как несогласие действовать в соответствии с законом.
Джейк кивает и смотрит на нашивки на куртке солдата. На ней красуется зелёный единорог.
- Это правда, что ваши родители, Рудольф и Глория Райт, умерли во время пожара, когда вам было шесть лет? Вы жили в приюте два месяца и после были направлены под опекунство к вашему родственнику, дяде по отцовской линии, Николасу Райту?
- Да.
Какое всё это имеет значение?.. Джейк напрягся, понимая, что за такими формальностями должны последовать самые колкие обвинения.
- Вы знали, что ваш дядя занимается преступной деятельностью?
Ну вот... Я так и думал...
- Нет.
- Вы уверены? Вы жили с ним около восьми лет и ни разу не видели, как он спускался в подвал своего дома?
Голос офицера угрожающе спокоен. Щёки Джейка начали наливаться краской, и вовсе не от стыда или духоты. От злости.
- Я никогда не видел этот подвал.
- И Николас Райт никогда не рассказывал вам о своих настоящих планах?
- Нет! Для меня он был обычным часовщиком.
Уголки губ солдата едва поднимаются вверх, но Джейк всё же заметил эту гадкую улыбочку. Сейчас будет что-то нехорошее.
- Значит, вы не знали, что ваш дядя - преступник?
- Нет же!
- Ваше волнение говорит против вас.
Парень скрипнул зубами от досады.
- Так вы не знали об этом, но сами были знакомы с преступной жизнью - ведь это правда, что вы состоите в банде "Юта"?
Джейк сглотнул, ощущая, как больно сдавил его расставленный военной полицией капкан. Откуда они всё знают?.. Неужели за ним следили? Вот чёрт, тогда...
- ...И смерть Ричарда Гроу была случайностью?
Джейк на несколько секунд прикрыл глаза. Вот и всплыло всё то, что он так тщательно пытался скрыть. Но это... события годичной давности. Откуда эти товарищи с нашивками военной полиции вообще узнали о ней?.. Только если... Марк или Роб не проболтались. Но нет. Он верил в своих друзей, они не могли. Тем более, что виноват во всём был Роб, а подчищать за ним пришлось Джейку, - Роб бы не рассказал в ущерб себе. Но если Марка чем-то поманили... Нет, нет. Невозможно.
- Я не понимаю, о чём вы, - медленно произнёс Джейк и отвёл взгляд. В комнате становилось невыносимо жарко.
- Хватит увиливать и лгать, Райт. Ваше наказание только отягчается. Вы не могли не знать о дядиных задумках - вы его единственный близкий родственник, к тому же, живущий прямо над его подпольной лабораторией.
- Я не знал. Я говорю чистую правду. Мы не виделись с ним сутками, я уходил из дома с утра до ночи. Это права!
- Хм...
- За день мы могли сказать друг другу не более пары фраз. Мы не переносили друг друга.
- Любопытно. И куда вы убегали?
- Если вы намекаете на "Юту", то... я признаюсь, что участвовал в некоторых инцидентах, но к дядиной лаборатории я не имею никакого отношения!
- И это вам не знакомо? - Офицер положил на стол и развернул свёрток пожелтевшей бумаги. На ней карандашом были нацарапаны непонятные схемы, похожие на чертёж какого-то устройства, аккуратно и тщательно разложенного по слоям и деталям. Это была сложная схема и, понятное дело, Джейк в ней ничего не понимал.
- Мне этот рисунок ни о чём не говорит.
Наверное, тон его показался солдату искренним, как и выражение лица, потому что солдат почти сразу же убрал лист.
- Хорошо. Тогда я сделаю вам предложение. Если вы расскажете всё, что знаете о вашем дяде, то я сниму с вас все обвинения в соучастии с "Ютой".
Джейку стало зябко, и руки стали мелко дрожать. Вот он, момент истины... Он знал, что рассказывать ему было нечего, но сам факт того, что он мог навсегда потерять контакт со своими друзьями взамен незапятнанной репутации, был слишком волнителен. Он часто думал о том, что было бы с ним, не случись в шесть лет та катастрофа?.. Что, если родители были бы живы? Отец всё так же занимался бы кузнечим ремеслом, а мать сидела дома и брала заказы на пошив. У него была бы нормальная семья. Мама, папа. Кем стал бы он? Пошёл бы по стопам отца или выбрал свой путь?.. В любом случае, он никогда бы не пересёкся с Робом и Марком, чьи судьбы были бы более трагичны, чем его. Не стал бы участвовать в уличных разборках, никогда бы не задался целью покорить преступный мир. Не встретился бы с Ребеккой, вероятно...
Но то, как всё могло бы быть, было не важно. Всё случилось именно так, как должно было.
- Я повторяю. Я ничего не знаю о своём дяде. Совершенно ничего, кроме того, что он чокнутый часовщик, чьи часы задолбали меня настолько, что я готов был спать на улице, лишь бы не слышать их противное тиканье. Вы можете мне предлагать всё, что угодно. Стирать и приписывать в своих листках что захотите. Но я - не враг своей стране и никогда не сделал бы ничего против воли его величества.
Джейк выдохнул от напряжения. Откуда у него столько пьянящей смелости?..
- И тем не менее, вы были членом одной из уличных банд.
- Мы дети, сэр! - выпалил Джейк. - Мой отец был кузнецом, и в Тросте его многие знали. Если бы не его смерть, я занялся бы его делом!
- И причём здесь ваш отец? - раздражённо бросил офицер. Действительно, причём, Джейк?..
- Мне не повезло. Попал не в ту компанию. В приюте не божьи одуванчики живут.
Ну вот, Джейк, ты открещиваешься от своих друзей... Ты, всё-таки, свинья.
- По существу, молодой человек.
- Я хочу сказать... Я вступлю в кадетское училище. Чтобы доказать вам, что я люблю свою страну и готов служить ей. И отказаться от своего прошлого.
Ложь, ложь... Гнусная ложь, маленький сопляк.
Но офицеру понравились его слова. Он усмехнулся и убрал бумаги обратно в папку. Допрос был окончен.