Боль...
Резким толчком вгрызается в грудную клетку, словно вонзились тысячи ядовитых игл. И яд их, так горек и остр, разливается по всему телу и парализует конечности. Руки застыли, и пальцы прекратили давить на курок. Трос с глухим звуком вырвался из стены и извивающейся змеёй устремился в своё гнездо. Но ты ничего этого не видел. Глаза закатились, и голова откинулась назад, а яд продолжал распространяться, кинжалом вонзаясь в лёгкие, перетекая в шею, в голову, в мозг, разжижая мысли и превращая их в вязкое ничто. Лишь одна пульсирующая мысль преследует тебя -
больно, больно, как мне больно...
В какой-то момент сквозь завесу боли ощутил окружающую, почти материальную пустоту, словно перестала действовать сила притяжения. Это мгновение было столь коротким, что, не успев его уловить, чувствуешь, как отяжелело твоё тело, ничем не поддерживаемое, и начало падение. В последний миг чья-то рука цепко хватает за куртку, но падение не прекращается. Просто оно поменяло направление...
Секунда.
Секунда на то, чтобы прийти в себя и осознать произошедшее. Боль всё ещё не унимается, но, словно по велению высших сил, разум возвращается, лишь на какое-то мгновение, чтобы показать тебе плоды твоих ошибок.
Секунда, чтобы заметить взметнувшуюся на крышу фигуру Алистера, чтобы увидеть Кейджа и Александру внизу и приближающихся гигантов. Лишь краем глаза.
Секунда, чтобы понять ситуацию и ощутить животный ужас перед тем, что должно было случится. Ты один мог слышать крик, раздиравший душу, твой собственный безмолвный крик.
...С размаху Джейк впечатался в стену, головой вперёд. Это было бы забавно, при других обстоятельствах. Сам Джейк, будучи бы простым зрителем сей ситуации, с удовольствием бы посмеялся. "Как блинчик шмякнули", - зло пошутил бы он.
Но ему не было смешно. Никому не было смешно.
Короткий миг, и тела замерли в воздухе. Трос Стэна свернулся, и, два тела, не поддерживаемые уже ничем, начали падение.
К тому моменту, как оба упали на мостовую, Джейк уже был без сознания.
Горячее дыхание огня...
Треск сухого дерева...
Далёкие крики свидетелей...
Дом. Рушится. На части.
Жизнь. Обрывается.
И душа. Разбивается. И рассыпается осколками.
Шок.
У него был шок.
Он не осознавал, что происходило. Не чувствовал боли, лижущей его руки и обжигающей кожу, чтобы навечно оставить уродливые шрамы. Не понимал, почему отец лежит на животе и вокруг него столпились люди. Не ощущал тепло пледа, которым укутала его какая-то женщина.
Он смотрел в одну точку. И в голубой лазури его глаз отражалось багрово-оранжевое зарево.
***
На следующей день он оказался в приюте.
Маленький. Оборванный. В том, в чём его вынесли из горящего дома. Казалось, он даже не осознавал, куда его ведут. Его лицо было бледно и не выражало ничего, кроме отрешения. Глаза стали похожи на две капельки льда.
Его кровать - одна из восьми кроватей в маленькой комнате, в которой было практически не протолкнуться. Грязное смятое постельное белье. Жук, беззаботно ползущий по одеялу. Кофта и брюки, лежащие на тумбочке, - все в заплатках и протёртостях. Ботинки, что стоят возле, - с оторванной в некоторых местах подошвой.
Но ему всё равно.
Женщина, что привела его сюда, усадила его на кровать и стала что-то рассказывать. А после того, как она ушла, ребята, что всё это время с любопытством глазели на новенького, кинулись к нему и начали свои беззастенчивые расспросы. Похоже, кому-то не понравилось его молчание, и кто-то с силой ударил его по затылку.
- Пшёл прочь, гнида белобрысая! И все, ну-ка пшли!
Он поднимает глаза и видит мальчика, чуть старше себя, маленького роста и с яркими рыжими волосами. Он улыбался.
- Привет. Ты кто?
Что?.. К кому он обращается? Он смотрит... прямо на меня. Значит...
- Джейк...
- Хей, Джейк. Меня зовут Роб. А эта дубина - Марк. - Он указывает себе за плечо, и маленький Райт видит высокого не по возрасту мальчика. - Ты же не какая-нибудь падла, которая станет у нас воровать? Мы вообще-то соседи теперь.
Джейк качает головой. Он всё ещё не понимает, что происходит, но Роб, похоже, всё понял с первого мгновения.
- Держись за нами, и всё будет зашибись.
...Стук сердца. Громкий, настырный стук. Кто-нибудь, остановите его... Не мешайте мне, верните их лица... Что было дальше?.. Почему я не вижу, что было дальше?..
Остриё невидимого клинка раздирает грудь, продолжая впрыскивать яд. Болезненный стон срывается с губ. Глаза слепит. Чья-то тень ложится на лицо, и тело плывёт. Двигается. Вонзая клинок ещё глубже...
Где-то на грани сознания чужой голос кричит, врывается в сны, но так же быстро затихает.
Реальность уплывает.
И возвращается она. Спасительная ночь.