Как только в твоих руках появляется пузырек, Камилла тут же прекращает атаковать Арно, делает шаг назад и снова разводит руки с шипами в своем обманчиво-миролюбивом жесте. Арно сжимает топор и хрипло дышит, осторожно переводя взгляд с замершей куклы на твою руку.
— Бель, маленькая чертовка... — дыхание его медленно приходит в норму. Топор опускается к земле, когда он подходит к тебе, и с лица его вновь сходит напряжение, возвращая на место старую знакомую легкую усмешку. Свободной рукой он аккуратно берет склянку, принюхивается и кивает.
— Что ж, время для правды.
Содержимое пузырька залпом отправляется в рот, склянка небрежно летит в темноту. Арно шумно выдыхает, глядя на тебя.
— Ты веришь, Анна, что люди могут ошибаться? Все люди? В том числе и Мадам, со всеми ее знаниями. Что ж... По порядку скажу. Болезнь Ли — ее рук дело. Не спрашивай, зачем, на то она и ведьма, чтобы такие как я вопросами задавались. Смерть... ну, склянку с настоем я в дом Эшвудов отнес. Догадывался, что добром не кончится это. Мадам говорила, что это облегчение принесет, да не уточняла, какого рода. Всяко девчонке не жить было уже.
Усмешка ненадолго сбегает с его лица, чтобы потом вернуться вновь. Он смотрит только на тебя, словно не замечая безмолвного взора Камиллы и больших глаз маленькой девочки в льняном платьице.
— Дальше интереснее все. Воскрешение Ли — тоже Мадам постаралась, да и папаша Эшвуд только рад был. Вот только что-то не так пошло, как я понял, с проклятием этим от шамана индейского какое-то взаимодействие случилось, и теперь имеем мы то, что имеем. И Мадам уверена, что распутать это все можешь только ты.
Не отводя взгляда от тебя и не убирая усмешки с лица, он вдруг подхватывает топор и швыряет его в Камиллу. Лунный отблеск на лезвии описывает пару витков спирали в воздухе, быстрее чем может уследить глаз — и с сухим шелестом разрубленной ткани и соломенной набивки кукла заваливается назад, а голова ее откатывается в темноту. Арно в два больших шага подходит вплотную к Ли и крепко берет за плечи замершую на месте девочку. Взгляд его черных глаз по-прежнему прикован к тебе, а на губах все та же неизменная легкая усмешка.
— А теперь хватит правды, время дела. Делай!