Горячий напиток из кружки греет горло, щекочет ноздри травяными ароматами и вяжет язык сложным сочетанием вкусов. Чуть сладковатый ванилью, чуть терпкий лимоном, немного острый перцем, еще чуть... и еще немного... и с легким оттенком... Не перечислить всего букета ни в жизни, если не увидеть, какие травы сыплются в котел.
Ты чувствуешь прилив бодрости от горячего тепла, и эта бодрость не сродни кофе — она пробудет с тобой долго, возможно до самого утра.
А еще она пробуждает в тебе аппетит в довесок к чувству голода, и твое "очень голоден" оказывается очень кстати.
Мадам улыбается, замечая твой взгляд, вскользь охвативший ее прелести, встает и снова идет к плите. Прислушиваясь к пьянящим ароматам послевкусия напитка, ты можешь видеть, как от маленькой искорки зажженной спички загорается пламя в печи, хрустит вспыхнувшей соломой, потрескивает более толстыми щепками, облизывает дрова, скрывавшиеся внизу за железной дверцей. Маленькая, но тяжелая чугунная сковородка ложится на медленно разогревающуюся поверхность. Капля масла из стеклянной бутылочки с тряпичной пробкой растекается глянцевой гладью по пока еще холодному металлу. Тем временем из полок и шкафчиков один за другим появляются пара-тройка пузатых куриных яиц, щепоть муки, кружка молока, срез вяленого мяса, пучок трав, и под неторопливыми, но уверенными движениями Мадам все это превращается в шикарный омлет, что через несколько минут уже весело шкворчит горячим маслом на сковородке и заставляет запивать выступившую во рту слюну предложенным напитком.
Мадам готовит молча, а ты вдруг в довесок к голоду и бодрости ловишь в себе новое ощущение.
Тебе вдруг почему-то хочется рассказать все как есть: что ты не Шон, а Анна, что в городе тебя встретила странная девочка со странными куклами, которая живет в странном подвале, и для которой ты набирала воду в колодце, и теперь она наверное ждет тебя с ведром обратно, где-то там, в темноте.
А Мадам, в отличие от тебя, по всей видимости не тяготится молчанием, и дождавшись, пока омлет покроется золотистой корочкой, снимает его с плиты и ловко перебрасывает в глубокую тарелку, похожую на миску. Тарелка вместе с небольшим столовым ножом и длиннозубой вилкой располагаются перед тобой, чуть потеснив кружку. А сама Мадам снова располагается на стуле, и снова смотрит на тебя, не притрагиваясь к своему "чаю".
— Приятного аппетита, Шон, — наконец нарушает тишину она. Легкая улыбка все еще блуждает на ее лице. — Город у нас действительно грустный. Наверное, тебе следовало бы уехать сегодня же, но уже слишком поздно. Скажи, ты не видела ничего необычного по дороге сюда?
Вопрос звучит в ее устах обыденно, будто она поинтересовалась, откуда ты родом и есть ли у тебя братья или сестры.