Скрипнули старые ступеньки. Следом — доски крыльца. Дверная петля, давно мечтавшая о смазке. Глухо стукнул и всхлипнул бочонок с водой, соприкасаясь с полом. Чиркнула спичка, пляшущий огонек перекинулся на фитиль керосиновой лампы в руках маршалла.
— Проходите.
За дверью короткий коридор, шагов десять. Окно в противоположной стене, узкое и грязное, закрытое ставней. Две двери по левой руке, примерно посередине коридора. Закрыты. Одна дверь справа, ближе ко входу, и в нее направился маршалл, жестом приглашая всех за собой.
За дверью — большая комната. Участок, собственно. Бросаются в глаза толстые прутья решеток в дальнем правом углу, отгораживающие пространство трех камер. Пустых. Вдоль правой стены в пространстве между окон — два высоких несгораемых шкафа с толстыми навесными замками. Приземистый сейф в правом ближнем углу. Два конторских стола с деревянными стульями занимают пространство перед шкафами. Поверхность их пуста и облупившаяся краска покрыта легким слоем пыли. Чуть левее, в профиль к камерам, широкий письменный стол с ворохом бумаг и пивной кружкой составляет пару обитому истертой кожей стулу. Справа от входа под запертыми окнами длинная лавка, по всей видимости, для посетителей — на нее и указывает вам маршалл, направляясь к "своему" столу, на который он водружает керосинку, добавляя пламени, чтобы та освещала всю комнату.
— Вы прибыли в печальные времена для Ист-Энда, — маршалл устраивается за своим столом, повернув свой стул так, чтобы смотреть на вас. — Последнее время здесь происходят странные вещи, день ото дня они становятся все более странными... и страшными. Не все могут это выдержать. Отец Иеремия, боюсь, как раз из последних, поэтому не стоит воспринимать все его слова в буквальном смысле. Как маршаллу, мне следовало бы поинтересоваться, что привело вас в мой город, но... учитывая обстоятельства, мне куда важнее знать, как быстро вы собираетесь его покинуть.