Вендиго.
Слово легко и просто всплывает в памяти, по началу лишенное смысла, но окутанное ощущением страха и отвращения. А затем, по мере того, как старые индейские истории встают ожившими картинками детских фантазий перед глазами, оно обрастает и смыслом, и плотью... и шерстью.
Человек, вкусивший по какой-либо причине плоти другого человека, превращается в вендиго — существо, застрявшее между миром животных и людей. Проклятое в обоих, наделенное животной силой и истинно человеческой жестокостью. Не знающее ни усталости, ни пощады. И более не отличающее человека от животного при выборе добычи.
Сказки белых людей иногда по ошибке причисляют их к оборотням. Но, по индейским легендам, называть вендиго оборотнем — это называть вожака волчьей стаи домашней собачонкой.
На маленький дворик набегает мгновенная тень. Будто маленькое облачко закрыло солнце, или птица, парящая высоко в небе, бросила тень от своего крыла. А может, солнечный свет померк на секунду у тебя в глазах, потому что небо над головой по-прежнему чистое.
Голос Ли по-прежнему впереди, и движение вперед стоит солидного усилия воли что тебе, что лошади. Но вот ее платье вновь мелькает в проулке, как путеводная звезда.
Дворики следуют один за другим, такие непохожие по внутреннему убранству и такие одинаковые в своем запустении, и сложно назвать улицей тот извилистый проулок, что нанизывает их на себя один за другим, как ракушки на ожерелье.
Наконец Ли останавливается у небольших выгоревших на солнце ворот какого-то сарая, прилепившегося к стене большого дома. Сложные перекаты разноуровневых крыш, которые с трудом можно разглядеть, стоя у подножия, не позволяют точно сказать, сколько в нем этажей. Может, два, а может быть и пять. Она отодвигает чуть тронутую ржавчиной задвижку и со скрипом давно несмазанных петель оттаскивает в сторону одну створку, впуская солнечный свет внутрь. На полу сарая видна присыпанная песком солома, которая уходит в вязкую темноту, словно свет не хочет уходить далеко от входа.
— Заходите, — голос Ли сосредоточенный и серьезный. По всей видимости, приглашение относится и к тебе, и к лошади.