- Нет.
И как же надоел этот дождь, прибивающий к земле надежды и мечты. Ранящий своими бесчисленными жалами. Как же надоело стоять под его струями и принимать решения. Одно за другим. Убить кого-то? Спасти? Похоронить останки своей человечности или отнести их лекарю?
Анна смотрела на большого горбатого человека. Пристально. С вызовом.
Он не спросил ее имени. Он ничего о ней не знает. Не знает какую цену заплатила она. Не знает чья кровь на ее руках. Красная. Красная. Не смыть вовек. Не остановить эти бурные потоки.
Он не знает о ком кончились ее слезы. Не знает, кого она похоронила, ступив на серую тропу серого мира.
- Нет. Я не знаю.
И в кулачок сжимается рука. И так страшно сейчас, в этот самый момент – сделать неправильный выбор.
Три двери. Три пожухлых оттенка. Откуда она может знать какая из них правильная?
- Я не знаю, черт тебя подери.
А глубоко в зрачках еще не отпетая надежда. Еще не похороненная. Еще почти не мертвая.
- Откуда я могу знать?!
Тихий голос срывается на крик. Она не теряла самообладание, когда рылась в останках ростовщика. Когда уходили из пламенеющего дома. Когда страшная карга перегородила им дорогу. Когда из болота начали вылезать те пузыри. Не теряла. До самых дверей.
Теперь все изменилось. Теперь покой стал прерогативой мертвецов.