ссылкаНе было преград видениям, существующим теперь лишь в голове Аннабелль, окутавшим всю ее изнутри и снаружи. Казалось, Кьоль на несколько долгих секунд отпустил ее разум, стало легко и правильно.
Женщина все еще держала обладающий неведомой ранее силой предмет, не желая расставаться с музыкой, страстью, мощью, что медленно втягивались в ее вены, вытесняя кровь, липкую влагу которой она уже не замечала.
Мама Белль перестала слышать шум извне, гораздо важнее был голос там, внутри. Она не понимала, не могла, но стоило повторить, прошептать гладкое сильное слово, одно за другим вырвались они наружу.
Молитва это была, воззвание, разговор смертного и тех, на кого лишь и осталась надежда. Аннабелль шептала послушно, легко становилось там, где когда-то горячо билось самоотверженное сердце. А в мыслях был не Кьоль, нельзя о таком просить. Ей нужен был лишь путь, а дальше она сама поймет, как поступить.
Долго способен ждать ответа человек. Надежда - то, что всегда будет с ним. Единственное, что всегда удержит на плаву. Отними надежду и не станет человека. Но ее не так-то просто отнять.
Они укажут путь...
Как парализованная, недвижима Мама Белль. Сквозь неясный шепот, словно сама древняя сила рвалась наружу, ясно и единожды слышалось "надо идти", но ни движения, ни взгляда - только напряжены пальцы левой руки на белоснежной кости, испещренной письменами, сосредоточены мысли, в упругом прыжке взорвется тело, стоит лишь подойти. Не мигающие, темные глаза, невидяще ищут что-то среди гнилых ветвей. Кровью алой напоит Аннабель древнюю вещь.
Настойчивый шепот ищет дорогу к ней. Вот-вот она все поймет, еще миг и настигнет неизведанное, знанием войдет в ее мысли.