Визг боли и ярости разорвал тишину падающей на землю ночи. Яркие голубые всполохи, будто молнии, метались в разные стороны. Кусать. Рвать. Уничтожить людей. Ибо так Он сказал. Ибо этого Он желает. Мясо их станет почвой. Кости их станут скалами. Кровь их прольется рекой. Таково Его слово. Раздавить в когтях сердце каждого – Его жажда.
Отчего же Его нет рядом с детьми своими? Где же Он?
Скользят лапы по грязи, втаптывая траву. Не знают усталости. Не знают страха. Не отступят. Не уйдут. Даже если один останется, а второй умрет. Если брюхо третьего вспорото будет, оросив лужи гнилью и тленом. Он не прощает слабость. Он не оставил дороги назад.
И жаден оскал. И не гаснут глаза. Лазуритами чистыми, осколками хрусталя, сквозь которые просвечивает небо. Незапятнанное небо. Забытое небо. Украденное.
И стоит лишь заглянуть в эти озера, как в душу врывается Скорбь. Всесильная. Всепоглощающая. Она шепчет. Она рядом. Жмет плечо костлявой рукой. Дышит прелым воздухом в самое ушко:
«Убийца. Предатель. На твоих руках кровь, которую не смоет дождь. Ты не увидишь больше чистого неба. Солнце никогда не взойдет для тебя. Отвернулась луна и завяли цветы. Мир не будет прежним. Мир потерял тебя. Крылья сломались, пока ты ворочался в гнезде. Перья разлетелись, распались брошенными мечтами и надеждами.
Что ты натворил?
Что ты сделал?
Кем ты стал?
Падай. Падай на самое дно. В песок из черепов и костей. В черноту беспросветную, безглазую. Останься наедине с отражением. Посмотри в глаза без зрачков. Ты увидишь сжатую тварь. Скомканную, порванную, изувеченную.
Вглядись.
Вслушайся в ее вой.
Это – твоя душа.
Ты убийца и вор. Предатель и грешник.
Ты мой. Мой. Теперь ты – мой»
И скомкана шерсть. Слиплась от пота и голода. Кривые тела, скользящие незримыми тенями. Быстрыми. Смертоносными. Дикими.
Пока Он не придет.
Пока Он не коснется рукой до ушей.
И припадут твари к земле, слушая Правду.
Но где? Где же Он?
Отчего молчит лес? Отчего оставил своих детей?