Ты спишь, Ата. Картинки мелькают в твоем, распаленном навязчивой идеей найти проклятый город, что исполняет желания, разуме. Ты видишь дом, колосья пшеницы, что тихо шелестят под дуновением легкого ветра. Такой приятный прохладный ветер... Дует в лицо и ты, улыбаясь, моргаешь на миг. И вот уже...
Ты спишь и видишь мать, которая наливает теплое молоко в глиняную расписную кружку. Твоя любимая кружка. Когда они пришли, она разбилась. И в сердце словно оборвалась тоненькая нитка, на которой висела частичка твоей жизни. Хочешь взять кружку, отпить молока, почувствовать снова вкус из детства, но в миг, когда протягиваешь руку, все словно попадает в водоворот новых воспоминаний.
Ты спишь. И вот уже стоишь ты, Ата, посреди дороги. Ты видишь высоких смуглых людей в странных нарядах. Длинные шапки на них, с перьями. Но почему-то взгляд твой прикован к их длинным пышным усам. Смеешься звонко: в деревне никто не носит таких смехотворных нелепых усов, а папа твой вообще бреет лицо наголо. Не знаешь ты еще, что смех твой оборвется вот-вот. Словно ниточка...
Хочешь заставить себя бежать, но не можешь. Хочешь крикнуть, но язык прикован к небу.
- Спасите!- жуткий отчаянный женский крик проносится в воздухе. И будто все сразу стало чужим: дом навис грозно, колосья пшеницы словно потемнели от скверны, а ветер... Сухой, колючий и обжигающий.
- Çocuğun kafasını kesti!*- что-то неразборчиво говорит человек в тюрбане. Тебя хватают за рубаху, толкают вперед и падаешь на колени.
- Нет, нет, мама, нет,- сквозь слезы. Поднимаешь взгляд и видишь, как заносится острый кривой меч над лохматой головой.
- Hey! Bir Aldıkları çocuk!**- слышишь еще один голос. Высокий статный человек, в наряде из шелка. Рукой машет, показывая, чтобы убрали тебя, словно грязь с ковра.
Хватают под руки, что-то говорят на своем варварском языке, бьют по затылку, видимо желая, чтобы шел побыстрее. Но ты рвешься. Ты рвешься, чувствуя, что с мамой что-то случилось, что что-то случилось с отцом. И словно прилив сил и жажды жизни нахлынули на тебя. Одним резких движением рвешь рубаху на теле своем и бежишь.
И снова воспоминания меняются. Ты рубишь чучело мечом. Техника твоя ошеломительна. Люди в дорогих нарядах шепотом переговариваются и видно удивление на их лицах. Слышишь в этом шепоте заветное слово "usta"***. Не знают напыщенные бородатые мужи, что не видишь ты чучело. Ты видишь цель, обличье которой человеческое. Удивительно похожее на этих самых наблюдателей...
- Просыпайтесь…- женский голос. Глаза открываешь. На секунду лицо показалось знакомым...
- Масифа...- прошептал зачарованно, но моргнув, видишь перед собой пепельно-серое лицо, желтые глаза, оранжевую полосу. Незнакомка.
Руку положил на ятаган, молчишь. Глаза мечутся, пытаются найти подсказку о том, как же ты сюда попал. Незнакомый лес, незнакомая девушка и пять незнакомых тел рядом. Кто они? Не знаешь, Ата, и потому готов ко всему.
- Я Ата, кто ты такая? И где я нахожусь?,- напряжение в голосе твоем словно звенит. И каждый мускул, как пружина. Лишнее движение и ятаган вылетит из ножен, как змея.
Тут внимание твое привлекает огромный черный человек. Ты, словно букашка, по сравнению с ним. Удивление сквозит во взгляде. Черная кожа... Ты лишь слышал об этом от моряков, рассказывающих байки о людях, что сделаны из черной глины. Никогда не доверял матросам, но похоже, что байки бывают правдивы.
Но видишь, что намерения его отнюдь не дружелюбны. Он поднимает голову спящей девушки, явно не заботясь о том, что она может возразить.
- Hey! Gitmesine izin ver!****,- кричишь ему на турецком, чуть обнажив ятаган, не ожидая, что все закончится мирно.