На пару минут поле боя превратилось в госпиталь.
Противоожоговый гель застывал на сожженной коже пористой пленкой, подсушивая и обезболивая. Вторые полевые испытания новой аптечки оказались не в пример успешнее первых - теперь раненые солдаты вполне могли забыть о боли до конца задания. В лазарете раненым полежать все равно придется, но хотя бы на штурм тарелки пойдут не калеками.
Человек-марионетка лежал в позе эмбриона, вжавшись в контейнеры. Он плакал и что-то стонал на турецком, на лице его был совершенно потерянный вид. Однако пара пощечин и записанная фраза на турецком привели его в форму - он проследовал за склад, куда уже спустился рабочий с крыши. Он, в отличие от первого, пребывал в эйфорическом состоянии, опьяненный тем фактом, что все-таки выжил и практически спасся.
Вертолет так и не загорелся - топливопровод и баки не повредились во время посадки. Пилот все так же был в кабине и пытался установить связь с базой через купол, приложив к небольшой набухшей шишке на голове холодный пакет из аптечки. Он уже выглядел лучше - похоже, за минуту боя как-то пришел в себя. На вопрос о состоянии он просто показал палец вверх.
- Я - окей. Это вам тарелку штурмовать, не мне.
Напоминать о задании никому было не надо. И отряд пошел вперед - на штурм тарелки.
Мимо тела главаря - теперь не более, чем стеклянного песка внутри причудливой толстой раковины.
Мимо тел убитых сектоидов - пострелянных разными калибрами, превращенных в останки разной степени опознаваемости. Особенно не повезло тому, который прожил дольше всех остальных - догнавшая его пуля пятидесятого калибра раздробила ему позвоночник, превратила все внутренности в кашу чистой и неукротимой силой гидродинамического удара и, выходя из тела, напоследок вырвала грудину. Голова сохранилась практически нетронутой, и на мгновение могло показаться, что в огромных глазах застыли паника и смятение. Скорее всего, ничего подобного не было - так, мимолетное что-то.
Когда отряд дошел до тарелки, им представилась возможность рассмотреть её поближе. Она напоминала громадного ската, вытащенного на берег и добитого гарпуном, с открытой в попытках вдохнуть жгучий, смертельный чужой воздух пастью и пробитым сверху черепом. Был ли кто-то внутри?
Ответ отряд получил сразу же. Решительный такой. Сначала вскрикнул, будто от жуткой боли, Инер, и повалился на землю в конвульсиях. Кажется, из его ушей пошла кровь. А потом из чрева тарелки, из "предбанника", по ним открыли огонь. И раньше, чем кто-либо смог отреагировать, Шин внесся внутрь с боевым кличем, поравнялся со стрелявшим и дал очередь по его позиции. Ни оценить обстановку, ни дождаться поддержки кореец или не подумал, или не захотел. Видимо, адреналин взял свое.
Такая неосмотрительность на поле боя убивает - и так было и в этот раз. Со спины в Шина дали очередь из плазменной винтовки, которую он поймал между лопаток. Беззвучно Шин упал навзничь. Или тяжело ранен, или убит.
Что бы ни было в тарелке, надо было действовать быстро. Судя по состоянию Инера, против землян кроме остальных уродцев действовал псионик. Жуткая мысль. Его надо было найти, потому что кто знает, на что такое существо способно...