«Хм».
Крысолов лениво повёл бровью в сторону шороха. И тут же выпал из голодной дремоты.
«Хм?!»
Вот это да! Настоящая разумная крыса! Крысолов их давно не видел. Начать с того, что он и вообще подзабросил промысел, который подарил ему имя, но и в далёкие вечера уличных охот разумные крысы оставались манящим пряником на высоко подвешенной нитке. Как и кошки, они были хитры, умны и весьма расчётливы. Но о кошках любой ребёнок знает. Легенда, мол, что если спросить у чёрно-белого кота о Подлинной Любви, то в Ночь Злого Ветра он назовёт её имя, ходила по Холму ещё при мамке Крысолова. А то и, на дурака не гляди, при бабке или кто там дальше. А вот крысы, мелкие и серые, вовсю пользовались своим положением. Идеальный городской камуфляж обеспечивал их самым главным качеством лазутчика: неприметностью. И эта, в шляпе, уж точно сюда не за векселем заглянула. Наверняка сидела с кем-то на контракте, а раз вырядилась как перебравший краб, то была не последней соплёй в крысиной иерархии.
А ещё в Изалите не смотрят в зеркала и не верят в совпадения. Не поверить, а вернее — перепроверить, решил и заскучавший визитёр.
Может быть, Крысолов уже и был скорее вором, чем крысоловом, но Пронырливым он остался. Перебросив сумку через плечо и туго затянув ремень, чтоб та не болталась, он с места вскочил на перила. Времени на спуск он не тратил, коротким прыжком соскочив на пролёт ниже и мягко приземлившись на ноги. Изящным для такой тесноты кульбитом он, оттолкнувшись от стены, сиганул с верхней площадки прямиком на нижнюю, стараясь успеть за исчезающим хвостом, и громко свистнул вслед:
— Эй, мамзеля! Спешишь куда?