Сегодня в «Половине халфлинга» били в морду.
Не то что бы под утро кому-то всерьёз хотелось драться — сонно, зябко, мерзко, на зубах как песок... но, знаете ли, традиция. В оправдание консервативных посетителей укажем, что драка началась ещё глубоко за ночь (когда не было сонно, зябко и мерзко). Мореход Синий Зуб вышиб глаз рябому из-за столика под кабаньей башкой, и понеслось. Не со зла, конечно, просто перебрал малёк. Все, за исключением парочки несчастных туристов и случайных новичков, отлично знали, что Синему Зубу платит хозяин. И рябому из-за столика тоже платит хозяин. И охотнику, в незапамятные времена притащившему с поверхности голову, тоже когда-то заплатил хозяин. Однако же — традиция! — с большой радостью, аппетитом и даже ажиотажем орава посетителей встретила потасовку дружным рёвом и повскакала с мест. Эльвин Летняя Душа всадил обломок стрелы, который всегда таскал за манжетой, в бедро Дурацкому Толстяку. Размахивая пудовыми кулачищами, Гигант-Почтальон кинулся сразу на трёх братьев Аоли, а бедные туристы впали кто в ступор, кто в ужас. Сражающиеся оптимистично переворачивали столы, хозяин оптимистично причитал, а стражник, известный в «Половине» по имени Добрый Господин, потягивал в углу смородиновый сидр и рекомендовал богатство вкуса. Ему, как можно догадаться, тоже заплатил хозяин.
Словом, «Половина халфлинга» кутила не хуже остальных Вуалей, но когда промокший насквозь и пьяный в стельку Крысолов вернулся «домой», участвовать ему ни в чём не хотелось. Да и настроение было совсем не праздничное. Взобравшись на крышу таверны, а оттуда — на высоту своей башни с неработающими часами, он лёг на грязный матрас и долго не мог уснуть.
«Да. Конечно, это тебе. Нравится?»
Утром юный вор лакал сбитень, поминутно совал белую шевелюру в большой медный таз с ледяной водой, и чавкал жиром с прожаристой кабаньей шкуры. Изрядно помятые завсегдатаи кто спал, кто помогал служанке и половому мальчишке расставлять по местам уцелевшие столы и скамейки. Дрожащего в углу юношу в изящном бархатном камзоле отпаивали каплями доктора Монэ.
— Чего он? — просипел Крысолов, мутным взглядом указав объект интереса.
— Дорогой виконт не привык, должно быть, — ехидно посмеялся хозяин. — Сначала схватился за справедливость, а потом — за шпагу.
— Подумал, будто это горбатое весло меня заквасит! — оглушительно загоготал рябой, грохнув о стол полотенцем с оледеневшей рыбой внутри, которое поминутно прикладывал к глазу. — Да меня сам Дьявол за три лиги обходит!
— Словом, шпагу мы отобрали, после чего виконт капитулировал перед вульгарностью наших милых развлечений.
— Разнузданных игрищ! — крикнул виконт.
— Как укажете, ваша милость! — крикнул в ответ хозяин.
— Осёл, — буркнул Крысолов.
— Флегматическая, видно, персоналия, — с готовностью согласился хозяин и захрустел газетой. Выгнув шею, Крысолов читал её с другой стороны.