Рыса.
Утешься. Отныне есть у тебя Имя – не безымянная ты, но Аг’ьану – крыса, задающая вопросы. Грязная еда мойры пачкает рот, кислая вода мойры обжигает язык колючей кислотой, плохая еда мойры сверлит желудок. Больно есть эту склизлую, гадкую пищу. Но ты ешь. Давишься, повизгиваешь, пускаешь слюни – но ешь.
Когда неторопливо пережевываешь очередной кусок раскаленного огня своими зубами, сквозь слезы в единственном своем глазу видишь город. Чудный город на краю озера Рах-Имула. Мраморную башню, изящное плетение древних узоров. Видишь крыс, видишь замок зеленого огня. Стена. Марры. Игра теней…
Марры вездесущи, марры глупы, марры хотят жрать. Они приходят, берут и уходят. Таков цикл. Волна. Вечное биение проклятого сердца. Прийти, напугать, взять еду, сожрать свою дань и отступить во тьму. Марры глупы. Марры ничтожны. Марры отказались от даров Раха. Пришел Рах и принес г’ьыну разум – научились г’ьыну строить, научились творить сложные вещи из мертвого камня своими лапами. Делать одежду, изготавливать доспех, писать собственными пальцами сложную историю к’дагзаш. Так развивались г’ьыну. Ничтожные марры же ничему не научились.
Взвизгнув убежали во тьму. Там где холод, там где капли и монотонное вечное кап-кап-кап, марры размножились и разжирели поедая насекомых и прочую гнусь. Мало г’ьыну, много марр.
Марры плодятся как крысы – копают ходы, строят свой примитивный мирок. Не вмещают их верхние норы, не вмещает свирепая тьма, марры расплодились. Теперь они Сила. Теперь марры могут прийти и сокрушить г’ьыну. Пусть есть у г’ьыну оружие, пусть есть сложные песни, пусть магия такхьём наполняет их сизые вены. Не могут г’ьыну противостоять свирепости марр. Марры сильнее. Однажды они накопят свою мощь, и…
- И, что же случилось потом, аг'ьану? Щелк-щелк-щелк. Кто ты, аг'ьану? Вы идете к Раху…- рассмеялась мойра. – Зачем вы идете к Раху? Разве он примет вас, аг'ьану, разве он станет говорить с вами? Где теперь г’ьыну, где теперь марры? Скажи мне аг’ьану, щелк-щелк-щелк, кто ты?
Ратор.
Не расслышал чудного рассказа мойры, - лишь треск огня да взвизги ветра рассеяли твой слух. Горделив. Спесив. Понял что ослеп. Вдруг! Понял, что отравился едой и потерял свое зрение. До поры или навсегда, кто знает…