На заднем сидении маршрутки распластался Геннадий, съёжившийся весь, в тесных объятиях со своим коричневым кожаным портфелем, упёршись больной головой к холодному стеклу маршрутного авто. Главный мыслительный орган учёного болел не так просто, виной всему была попойка со сталкерами накануне, на которую, можно сказать, силой затянул его Игорь. К слову, Луговой-старший употреблял алкоголь столько раз, что можно сосчитать на пальцах одной руки: впервые на выпускном из университета, а после трижды при таких же обстоятельствах, когда тому способствовал братец. Но этот раз был особенным, Гена выпил сверх меры, которая и так была невелика, от чего сейчас чувствовал себя ужасно. Он ещё вчера, при всех вывернулся наизнанку, потом с самого утра повторил не специально эту процедуру, едва успев выбежать на улицу, и сейчас, уже ехав в маршрутке, уговорил водителя остановиться фразой: "Ваше право не останавливаться, если только Вы желаете выводить амбре от обилия рвотных масс в салоне". А ведь и уселся спереди, чтоб не укачивало, ан-нет, всё равно попёрло наружу. Сейчас, крайне удручённый всем произошедшим, учёный более не ощущал рвотных позывов, но от того было не легче - голову адски сжимало от боли, словно в тесках, не говоря уже про нескончаемый гул и кружение, а общее самочувствие оставляло желать лучшего.
Единственное желание - чтобы всё это закончилось к понедельнику, когда надо с чистой головой идти на работу. "А если не пройдёт?" - проскользнула тревожная мысль. Гена начал выводить пальцами по запотевшему от его выхлопов стеклу формулу соединения, над которой бился на работе, хватило на одну неполную строчку. "Что за детский сад! Конечно пройдёт, известное время распада алкоголя в крови сделает своё дело!" - успокаивал себя учёный, стирая ладонью со стекла корявые записи. Тут он поймал собственное отражение, созерцая прискорбную физиономию, опухшую и перекошенную. Перевёл взгляд на тело: рубашка торчит где только можно из-под колючего свитера, кажется, одетого шиворот-навыворот, сплошь помятые брюки с круглыми пятнами на коленях, а туфли методично измазаны грязью, словно нарочно кто-то макал. Надо бы привести себя в прилежный вид, т.к. нынешний абсолютно не соответствовал хозяину. Но, чёрт возьми, не были ни сил, ни желания делать лишние телодвижения, скорей бы домой. Даже снимать шерстяной свитер не хотелось, хоть уже порядком пропотел. Желудок не крутило - уже хорошо, остальное можно перетерпеть. Гена кинул очередной, уже пятый с момента посадки в маршрутку, презрительный взгляд на троюродного брата. Игоря явно дома ждали нотации на тему "так жить нельзя".