Цербер шевельнулся, осознал что: а) он спал на улице; б) он спал не сам, а с кем-то мягким, теплым и удобным. Первый факт удручал, усугубляясь тем, что сон в кольчуге не является удовольствием даже для крепких духом и телом людей, к коим Цербер причислял и себя; второй факт наоборот всячески поднимал настроение, самооценку, упочнял дух и вообще благотворно влиял на всякую физиологию.
Тем не менее, воздух, сырой и холодный, заставил Игоря рефлекторно поежиться и плотнее прижаться к Марьяне. От девушки хорошо пахло. "Фрикадельки" - подумалось Церберу. Нет, пахло конечно не фрикадельками, но воспаленное голодное сознание студента и не такое выдать может.
"Что же вчера было-то?" - память упорно не хотела предоставлять парню права доступа к информации о завершении посиделки. Вот он рассказывает сказку, и глинтвейн подходит к концу, а вот он просыпается. "Стоп! Сказка! Про Марьяну, дочь рыбака. Нет, Марьяна она здесь, а там Марья была. Чем же все закончилось?" - Парень стал вспоминать (или придумывать заново?)
Как ни крути, а нужно было вставать. Тело ломило от кольчуги и сна на земле. Цербер еще раз шевельнулся, сохраняя в памяти ощущения от контакта с девушкой, и акуратно освободил ее из своих объятий.
Перевереулся на живот, отжался несколько раз, встал, сделал несколько наклонов, разминая затекшее тело, и окончательно продрог. Шагнул к костру, бросил в угли оставшиеся по близости ветки, и дунул изо всех сил пару раз. Угли хоть и были еще горячие, но из за тумана отсырели, как и ветки, и разгораться не хотели принципиально. Тогда Игорь, сидя на корточках, соединил кисти в запчстьях и негромко сказал:
-
Naur. -Вообше-то он считал, что усилия воли в такой ситуации достаточно, но плох тот ролевик, что не желает побыть Гендальфом, потому все это Игорь проделывал максимально театрально. Ну и что хорошо, в такой бытовой магии, так это то, что все раыно никто не заметит и всегда можно сказать что ветки просто прогревались долго.