One Army Man - ссылка
- Что здесь происходит?
"Справедливость, мой Король" - гнать прочь эти мысли, конечно, но слишком уж сильно предвкушение крови. Ваймса не смущала цена "последнего шанса" Теравии - лейтенант, как никто другой, знал, что не замаравшись весьма сложно достигнуть результата и вовсе невозможно в такие краткие сроки.
Поэтому прольётся кровь.
- Стража!
"Нет, Ваше Величество. Не сегодня. Не в этот раз"
- Стража!
Магически усиленный голос белоголового, резонируя в головах стражников и остальных союзников, призвал их к действию. А следом раздался голос того, кому доверили свои жизни и судьбы стражники: Ваймс рванул клинок из ножен, всаживая его в сочлененья брони близстоящего легионера. Его крик потонул спустя секунду, в общем гвалте бойни, но он был первым: "Стража-бей!".
Замелькали плащи: серые, коих было больше, быстро теснили алые, смешивая красивую ткань с кровью и грязью. Алебарды и мечи, болты и кинжалы собирали свою кровавую дань: можно было успокаивать свою совесть, что всё это был идеальный тактический манёвр, но...
Очевидно, что это было предательство и не сражение, а резня. Легионеры в алых плащах, не помеченных черными лентами, в большинстве своём остались лежать бездыханными телами благодаря подлости и внезапности, а не выучке стражи и муштре. Спорить было можно долго, но отрицать - бессмысленно, и всё что теперь имело смысл - лишь цель, за которую они заплатили собственными остатками чести.
Томас увидел в толпе Торнса: тот, покраснев от ярости и гнева, схватил кого-то из немногочисленных стражников-новичков, присутствующих здесь, и задавая глупые вопросы, принялся бить ему лицо, нанося удар за ударом своими немаленькими ручищами.
Убедившись, что большинство стражников в порядке, а "неотмеченные" Алые плащи убиты, Ваймс отдал новый приказ:
- Арбалеты! По Крауцу - ПЛИ!
А сам, перехватив клинок поудобнее, лейтенант направился к Торнсу:
- СЭР ТОРНС! КАК ПРЕДАТЕЛЯ И БУНТОВЩИКА, ВЛАСТЬЮ ДАННОЙ...К чёрту! Сдохни, жирная мразь!
Ваймс с яростью выдохнул, фокусируясь на тучной фигуре противника: может он и был шире лейтенанта раза в два, но это, отнюдь, не было причиной недооценивать его. Каждый шаг лейтенанта сейчас был наполнен, какой-то уверенностью, коей не было ранее: он знал, что сражается за то, во что верит. Это чувство давненько не присутствало на многочисленных заварушках и стычках с мелкой шушерой, что были неотъемлемой частью службы стражников. Это было похоже на своеобразное Откровение: абсолютная уверенность, абсолютное знание, абсолютная готовность.
Смерть, конечно, не прельщала Томаса, но была бы встерчена, как что-то естественное или просто старый друг, неожиданно явившийся в гости без предварительной весточки.
"Может быть это и есть Искупление?"