Как жаль, что жители Хэндистона, в свое время не озаботились возведением, хотя бы частокола вокруг своей деревни, и ограничились лишь хлипкой оградой. Кто знает, может быть сейчас, от него было больше проку. Видимо жители раньше не сталкивались с какой-либо серьезной опасностью. Возможно деревня была у черта на куличиках, лихим людям особо нечем здесь было поживится. Может быть по счастливой случайности звериные тропы также обходили эти места стороной. Может быть, хотя в это эльфу верилось слабо, жители Хэндистона уважали древний лес и не старались рубить вековых гигантов без веской на то причины. Кто знает, но это уже не имело значения. На хлипкую ограду неслись четыре десятка зеленокожих великанов, и не стоило возлагать надежды на то, что она задержит их хоть на секунду.
Три стрелы, с наконечниками излучающими тусклый лазурный свет, пронзили тьму и нашили свои цели. Беззвучно, не произнеся ни крика, ни хрипа, упали трое из детей болот, и больше не поднялись. Ночную тишину разрубил душераздирающий рев, переполненный ярости боевой клич орков. Исенгрйм уже не раз слышал его. Во время штурма Последней Крепости и когда орки нагнали его, полумертвого в лесу. Размахивая оружием зеленая лавина перешла на бег. Им больше не нужно скрываться, несколько минут, и они вороваться в деревню. Их слишком много, он один не справится со всеми. И скорее всего это лишь разведчики, скауты, посланные вперед основных сил орков. Чудовищный зеленый Левиафан еще скрыт, но скоро он явит себя, по приказу своего неуязвимого Вождя! В сознании эльфа промелькнула малодушная мысль, бежать, спастись, растворившись во мраке. Оставить лысых обезьян. Они проигнорировали унизительные мольбы лесного народа о помощи, теперь пусть столкнуться с последствиями своих действий! Флейта играет все громче, все отчётливей. Где то в глубине леса Инсенгрйму чудятся фиолетовые огни. Нет, он не убежит поджав хвост, проглотив свою гордость война! Гнев не позволил ему уйти. Он должен нести смерть оркам. Он хочет, чтобы они познали его боль. Но кроме гнева было еще другое более слабое и не понятное ему чувство. Несмотря на свое брезгливое отношение к людям, эльф не мог так просто бросить своих спасителей. Что это, пресловутая гордость и честолюбие Высшей Расы? Лесной брат не знал и даже не хотел об этом думать. Кузнец стоящий рядом с ним что-то прошептал и перекрестился. Наверное, взывает к высшим сакральным абстракциям. Как глупо. Эльф выхватил из колчана новую стрелу и наложил её на тетиву. Играй чертова флейта! Громче, еще громче! Пусть обильно льется орчья кровь в эту ночь. Выстрел, затем другой, третий. Лесной брат стрелял на приделе своих возможностей. Ослабшее тело ныло от боли, свежие едва зажившие раны, норовили открыться вновь. Но лазурные молнии эльфийских стрел находят свои цели. Звуки флейты, больше не были похожи на музыку, а скорее на ужасное завывание зимней бури. Исенгрйм потянулся было за еще одной стрелой, но колчан был пуст. Извергая проклятья, эльф схватил грубое копье, служившие ему ранее костылем и пронзил им самого прыткого орка, таким вот странным образом, оно и вернулось к своим создателям.
Эльф сдернул со своей спины колчан и ткнул им в кузнеца.
- Мне нужно больше стрел человек! Стрелы!
Эльф говорил очень громко, пытаясь перекричать звуки чудовищной флейты в своей голове. Безумный взгляд стрелка наткнулся на стоящею неподалеку телегу. Эльф указал на нее кузнецу. Затем на хлипкую ограду. Наверное, Гарольд опять слышал непонятную тарабарщину на языке остроухих. Поймет ли он что хочет сказать этот странный эльф?
- Заслон! Преградим им путь телегами.