Уильям Мунлайт со всей очевидностью осознавал бедственность своего неустойчивого положения. В одно мгновение он потерял место Лорда-Советника при королевском дворе, лишился всякого уважения со стороны аристократии Редорана и окончательно порвал отношения с дорогим ему другом детства.
Пусть к этому всё давно шло, но порой Лунный Лорд вспоминал Брандона таким, каким он был раньше – добрым, милосердным, благородным. Вероятно, именно эти детские, тёплые сердцу воспоминания и удерживали Мунлайта подле Лерратона целых два года. О, как же это было нелегко! Поначалу казалось, что во всём виновата лишь выпивка, к которой король проявлял слишком большую любовь для своего статуса… потом он думал, что старому другу всего лишь недостаёт хорошей компании - человека, с которым тот бы мог просто поговорить, а не выслушивать жалобные стенания толпы лизоблюдов и интриганов, всюду снующих при королевском дворе. И Уильям исполнял этот долг. Он всегда готов был подставить Брандону плечо и всеми силами пытался вырвать бывшего друга из пучины пьянства и чревоугодия, в которую тот падал с прямо таки поразительной скоростью. Даже на безумные пьяные выходки Брандона можно было закрыть глаза…
Но рано или поздно, чаша терпения Уильяма должна, просто обязана была переполниться. Оглядываясь назад, он даже поражался, как вообще смог продержаться так долго.
Теперь же Лунный Лорд - просто беглец, улепётывающий со всех ног от судьбы… и только Луна освещала ему путь в эту тёмную ночь, пропитанную отчаяньем и страхом надежд их рухнувшей жизни.
- Ирвен… - шептал Уильям, нежно покрывая поцелуями шею девушки.
Но пусть даже это и было полнейшим безумием, Мунлайт ни о чём не жалел. Было невозможно передать словами ту трепетную волну чистой радости, поднявшуюся у него в груди, когда он вновь увидел счастливую улыбку на губах своей возлюбленной и понял, что смерть так и не коснулась её чарующе-прекрасной кожи. И склизкие щупальца ночного кошмара начали медленно отпускать его, позволяя забыть тот жуткий силуэт из крыльев мрака, который целую бесконечность времени тревожил Уильяма во сне.
«Ах, разве это не прекрасно? – смеясь, возбуждённо вопрошал его посланник смерти. – Я заберу у тебя всё: дружбу, имущество, преданных людей… почему бы мне не забрать и её?»
Этот нечеловеческий, леденящий душу смех до сих пор звучал в ушах Уильяма - даже теперь, когда Ирвен… его Ирвен лежала перед ним, пусть слабо, но желанно и любяще отвечая на ласки своего возлюбленного.
О да, Уильям Мунлайт определённо осознавал цену своего шаткого положения.
И тем меньше ему понравились дальнейшие события.
«Кто… да кто вообще посмел… когда мы наконец-то можем насладиться друг другом… - мгновенно вспыхнули у него в голове раскалённые добела мысли. – Кто посмел прервать нас в такой момент?!»
Уильяма нисколько не смутила дверь, слетевшая с петель; было ему наплевать и на бугая, который мог бы одним лёгким движением сломать хребет благородному лорду, точно тростинку. Он просто метнулся к ножнам – одним быстрым, грациозным движением, более соответствующим дикому зверю, чем человеку и обернулся в сторону громилы, сверкая жутким бешенством во взгляде.
Тонкий, изящный серебряный клинок сиял у него руках, а прохладная рукоять привычно настроила сознание Мунлайта на поединок.
«Только идиоты или сумасшедшие рискнут напасть на Лунного Лорда с оружием в руках, - подумал он, вынося незнакомцам свой окончательный приговор. – И мне абсолютно наплевать, кем из них являетесь вы!»
Мрачно улыбнувшись, Уильям нанёс быстрый, почти молниеносный удар, и смертоносная сталь пропела, устремляясь к сердцу громилы.