Ночью в лесу темнеет быстро и в то же время очень незаметно. Только что из-под ног выбегала узкая, едва различимая тропка, а через минуту она уже скрывалась во тьме, опустившейся на лес. Деревья, ветки, кустарники растворяются в обволакивающей паутине ночи, от них остаются одни воспоминания (мол, там была сосна, а вот там, где сейчас чернильный мрак, рос старенький клен), и только если поднять глаза к небу, можно увидеть силуэты переплетенных между собой ветвей, загораживающих высыпавший в небе горох звезд. Несколько долгих и очень томительных секунд ты едва плетёшься, до боли напрягая глаза, что бы хоть что-то увидеть в кромешном мраке. Затем нехотя из-за пазухи богов выкатывается полная луна. Она похожа на темно-желтый круг сыра, она толста, и её поверхность, как и сыр, изрезана темными дырами и морщинами. Луна рождает свет, отдает его ночной земле, и столбы лунного света заливают спящий лес, играют меж ветвей и стволов дремлющих златолистов, отражают мать-луну в сонно шепчущем ручейке, танцуют на полях зарождающегося ночного тумана, что белыми струйками поднимается из мха и тянет вверх. С лунным светом лес становится прекрасным и волшебным, словно из детской сказки. Уууухууу! Уханье то ли совы, толи еще какой птицы густыми волнами расплывается по столбам лунного света, отражается от лиственниц, златолистов и камней, покрытых капельками росы. Весь мир, все Светлолесье сейчас дышит серебренным светом, струящимся из круга луны. Светло как днем, и лишь звезды недовольны проснувшейся луной. Они потускнели и даже отползли подальше от земли, чтобы не попасть под магию лунного света.
Как жаль, что бегущий, как затравленный зверь, эльф не мог насладиться этим видом. Его мышцы загорали от усталости, живот сводило от голода, а шрам не переставая пульсировал разнося по телу волны боли. Зачем ты бежишь маленький, слабый эльф? Почему ты так упорно цепляешься за жизнь. Какой в этом смысл. Ты же все потерял! Зачем ты продолжаешь ходить под небом этого мира, когда твою любимая ушла на всегда. Остановись. Все это бессмысленно. Прекрати этот безудержный марш. Ляг. Пусть все это закончится. Сдайся. Мох древнего леса накроет твои кости, как одеялом. Твоя боль уйдет. Из горла вырвался не то стон, не то хрипящий рык. Нет, Исенгри́м не задавался, продолжая упорно двигаться вперед.
Тропка петляла, то появляясь, то вновь исчезала в придорожным зарослях кустарника. Спустя час она совсем исчезла, и эльфу пришлось продираться через густой ельник. Лохматые и колючие лапы норовили стегнуть по лицу, приходилось закрываться руками и сгибаться в три погибели. Но вдруг среди деревьев возникла тропинка. Она шла под уклоном, еловый лес сменился лиственным. Сейчас эльф двигался по низкорослым холмикам, заросшим вековыми деревьями и кустами цветущего краснобровника. Наверное, при солнечном свете маленькие красные цветочки на кустах казались капельками крови, сейчас же цветы, впрочем, были, как и весь лес, были залиты серебром луны.
Исенгри́м не заметил, как провалился в безумие. Единственный здоровый глаз эльфа погрузился в бурый туман. Редкие ручьи превращали в красные реки крови, лесная трава вдруг вспыхнула пламенем. Тем пламенем что пылало на руинах последний крепости эльфов. Казалось бы, кожа Исенгри́м вот-вот лопнет от жара ревущего пламени. Эльф споткнулся об камень и рухнул на землю. Кое как поднявшись, он продолжил путь в этом Аду. У очередного лесного гиганта, векового древа, которое не обхватят и двое взрослых мужчин Исенгри́м снова увидел её. Голову Ларувьель. Любимая смотрела на него с немым укором, ведь это он не смог спасти её. Он позволил ей умереть. Из глаз эльфийки покатились красные слезы. Где в далеко, но затем все ближе и ближе, звучал плачь. Плач его не родившегося ребенка. Исенгри́м заметался как раненый, обезумевший зверь. Нет! Вас нет! Вы умерли! Но пересохшее горло выдавало лишь хрип. Каждый звук приносил эльфу боль. Вперед, прочь из этого места. Из последний сил следопыт рванулся в перед. Еще через несколько шагов он встретил Вождя. Предводитель орков стоял, окутанный мраком, сложив руки на груди. Будь уверен маленький эльф. Я вижу тебя. Я всегда буду рядом. Пока ты не умрешь. Быстрее, еще быстрее! Хрипящее дыхание Исенгри́ма перешло в кашель.
Многоголосый вой разрывает безмятежную тишину. Где-то позади, на этот раз – гораздо ближе. Вой, эхом отдающийся в голове, слегка развеявший безумие эльфа. Вой, несущий отчаяние, ужас и безнадёжность. Наполняющий каждую мышцу усталого тела безразличной апатией и осознанием неминуемой гибели. Волки. Стремительные тени, бесшумно скользящие между деревьями. От них не спрятаться, не убежать. Погоня закончилась следопыт. Теперь тебе не куда идти. Эльфу пришлось принять бой. Но он решил сделать это на своих условиях. Рука Лесного брата скользнула в заплечный мешок. Исенгри́м достал моток веревки. Эльфийская Паутинка. Артефакт созданный мастерами его народа. Выбрав самое большое и высокое дерево, эльф швырнул конец веревки. Даже без крюка, веревка прекрасно зацепилась за ствол дерева. Взявшись за Паутинку, следопыт слегка её дернул и она тут же потянула его на верх. Исенгри́м кое как перебирал ногами помогая веревки. Усевшись на одной из верхних веток эльф смотал веревку и приготовил лук. Его рука предательски тряслась когда он вытягивал стрелу. Лесной Брат приготовился стрелять.