Карстен смотрит на пылающие руины Гросфорда, смотрит, как огонь жадно пожирает постройки - вот кабак, "Угрюмая Рюмка", в окнах которого бешено пляшет разбушевавшееся пламя, и от нестерпимой жары сами стены и пол натужно скрипят, словно мёртвое дерево, вдруг ожив, в агоническом ужасе молит о пощаде. Миг - и проваливается крыша, таверна складывается, как карточный домик.
Я помню..
Нестерпимый жар лижет лицо, и щеки ди Саббии рдеют. Это пламя очищает. Это пламя обжигает. Картограф внимательно наблюдает за тем, как лавка горит, как стены проваливаются, и "Погремушки Доба" превращаются в обычную гору раскаленных бревен, словно громадный костёр великана. Гросфорд горит, как спичка, и скоро пламя его утухнет, и останется только великий и нестерпимый запах горелой плоти и дерева, запах угля, дыма, огня и пепла.
И ничего больше.
Это место очищено. Здесь нечего было спасать, мадре была права.
Но что-то гложет Карстена. Он будто бы смотрит на себя со стороны, с осуждением и неприятием. Ему кажется, что он виновен.
В чем?
В том, что не успел. Они не пришли раньше. Они задержались в пути. Они слишком долго собирались в дорогу. Если бы они вышли на день раньше.. Если бы делали меньше привалов.. Если бы..
Оборвал свои мысли. Не время упиваться горем и тонуть в собственной слабости.
Время быть сильным. И не сомневаться в правильности своих решений.
- Мадре. Что будем делать с незнакомцем? - Карстен не чувствовал в нём Зла. Но его полезность.. была сомнительна, на взгляд самого Картографа. Он ослеп. Он бы замедлял их группу. А они и так уже отставали от намеченных планов с посещением Гросфорда.
- Мы можем помочь ему, указать путь.