Господь не покинул чад своих. Не здесь, не в этом месте. Пусть брат Никодим и не просил за себя, но раны его были исцелены, а мерзкие насекомые - разогнаны прочь. И теперь можно было возрадоваться и воздать хвалу жизни, если бы какая-то из тварей, вместо того чтобы бежать прочь от света и доброй стали, накинулась на нового их знакомца. И, прежде чем серый рыцарь раздробил ей ребра, успевшая даже как следует потрепать свою жертву.
Только теперь монах разглядел, кого же они встретили в этой церкви. Батюшки, чернокожий! В рясе. Он был бы похож на священника - но Никодим не мог разглядеть ни единого символа, указывающего на это. Монах, принявший обет нестяжания? Возможно. И неудивительна тогда ярость чумного, направленная не него. Но что же тогда тут был за грохот? Впрочем, мысли эти можно было оставить на потом. Чернокожий явно страдал и долг призывал помочь ему.
- Чудотворец славный, врачеватель безвозмездный. Посети болящего благодатным посещением. Даруй избавление от недуга, тело снедающего. Боль уйми, кровь завороти, слабость и страх прочь изгони, - тихий шепот был обращен к святому Григорию, покровителю медицины. Некоторые целители справлялись одним лишь наложением рук, без молитв. И брат Никодим мог такое. Но в ситуации, которая позволяла действовать не особо спеша, он все еще предпочитал проверенный метод.