Их осталось только трое. Нас осталось только трое. И мы, спотыкаясь о каждую корягу, бредем по лесу, неловкие и неуклюжие в жестких неудобных костюмах. Тычемся неповоротливыми клювами из стороны в сторону, потеем, маемся, но бредем.
А лес беспощадно пышет прямо в лицо безмятежностью, свободой, свежей зеленью. Брызжет гомоном птиц, смеется шуршанием листьев над глупыми людишками. Бред! Бред! - щебечет пичуга. Ччепухха - вторит ей роскошная трава под ногами. Дураки! - каркает ворона.
Мать Мессалина злится. Ей неприятен этот красивый, будто сошедший с лубка откровенно здоровый лес. Отвратителен своим нарочитым благополучием. Этого не может быть, - твердит себе она. Гроссфорд, мы только что прошли Гроссфорд. Мертвый город, чья судьба - огонь инквизиции.
Гроссфорд. Там остался Серый Рыцарь.
Гроссфорд. Пылающая церковь и мухи.
Гроссфорд. Мертвечина и Чума.
Каждый шаг - Гроссфорд.
Сохранить злость. Не позволить себя обмануть. Избушка лесника? Гроссфорд.
Обман, обман, ложь. Красивая картинка, внутри которой таится ядовитое гнездо. Даже если и нет - нельзя поверить. Нельзя впустить в себя ложь. Нельзя расслабиться.
Они хитры, Чумные твари. Не те, что зловонными толпами кишат в загаженных городах.
Те, что сеют. Те, что ждут.
Еще шаг - Гроссфорд.
Гроссфорд будет со мной, с нами. Гарью в волосах, запахом тлена, треском рушащихся домов.
Настороженный колючий взгляд инквизитора рыщет по сторонам. Каждый звук, запах, мелькнувшая тень - все, все нужно уловить. Они не могут лгать вечно. Где-то обман вскроется.