Ильва, надо отдать ей должное, была готова к такому приему - не заплакала, не ушла, не принялась увещевать. Лишь продолжила играть свою роль.
- Вижу, не желают меня хозяева отпускать, видать, дары мои по душе пришлись. Обещаю после долгого пути, по возвращении, вновь вас не разочаровать.
Вежливо-отстраненный веселый тон ее призван был охолонить постаревшую от горя мать и напуганную скорой разлукой сестренку, которую, к слову, Ильва не могла не обнять:
- Гостинец привезу, - шепнула ей украдкой и прижала к себе чуть крепче, чем обычно.
Взглядом же так и следила за дрожащими дорогими руками, едва не перевернувшими сытный завтрак, и сожаление, что не обняла, не успокоила, накатывало волнами, сжимало ледяной рукой сердце.
- Скоро ли хозяин вернется? - дабы отвлечься, поинтересовалась она и привычным жестом потянулась за ложкой - положить себе каши, соленой от материных слез.