- По первому замечанию, - Эйка сделала попытку успокоиться. Она упёрла левую руку в бок, а правую подняла вверх, с вытянутым указательным пальцем. - В следующий раз - выйду. По второму вопросу - я вспылила, поэтому и обратилась к традиционной культуре японской казни и пытки, но при этом я ни на секунду не жалею о том, что сказала, потому что нет никакой чести в лицемерии.
Правый кулак встретился с левой ладонью на уровне лица.
- Ибо когда человеку отказывают в праве призвать к ответу наглеца, перешагнувшего грань, отделяющую человеческое существо от примитивного животного, когда не позволяют наказать жалкое создание, которое не нашло для самоутверждения жертвы для глумления более сильной, чем инвалид, это ни что иное, как скатывание социума в тартарары. Склонить голову и извиниться, значит, поощрить то, что ведёт к развалу общества. Это значит, стать соучастником разрушения самой идеи того, ради чего вообще создавалась эта школа - адаптации молодых людей, которых итак жизнь не в колыбели качает, к жизни в этом самом обществе.
Палец девушки начал опускаться на стол, в такт словам, которые она чеканила. Девушка сидела за первой партой в центре, а потому, сама парта стала изрядно напоминать трибуну.
- И пусть тот, кто скажет, что жалкое создание мужского пола, которое издевалось над человеком с физическими деффектами, выставляя его посмешищем, и три тупых курицы, которые смеялись, даже не сделав попытки остановить его, достоин того, чтобы его просто взять, и отпустить, не приняв никаких мер, пусть первый бросит в меня тетрадью.