Сколько всего произошло за последнее время... Уже в который раз, я использую этот дневник не для того, чтобы описать происходящие события, а чтобы просто излить душу, и спрятать здесь лишние эмоции.
В привычной мне манере, я заливал свои страхи и сомнения алкоголем. Мысль о том, чтобы остаться тут навсегда пугала меня безмерно, однако, все уже удалось найти и светлые стороны. На Земле я был никем. Моя карьера, как и жизнь затухли, ударившись о неприодолимые припятствия. Я был сломлен и разбит, но ведь здесь все может быть иначе.
Мне будто дали новую жизнь, наделили потенциалом, и сказали: ну давай. Попытайся еще раз.
Я бы согрешил, не воспользовавшись этим шансом.
Броситься в омут с головой, вот что я решил. Это означало, лишиться возможности иметь потомство, но Азур подсказал выход: успеть зачать его до инициации.
Да, это дико и грубо. Всю жизнь свою я гнался за бессмертием, и дети, это в каком-то роде один из вариантов его достич. Но тут, по-моему сложнее. Славы можно достигнуть и в одиночку, но ребенок... нужно прежде найти того человека, с которым ты бы хотел разделить подобное бессмертие. А это очень интимно и, по-моему совершенно невозможно. За свою жизнь я ни разу не любил. И не уверен, что полюблю.
Так что, следует откинуть романтику и эту нелепую философию - так я тогда решил.
Зачать дитя, чтобы после не жалеть, и идти к намеченной цели, без оглядки.
Когда до меня дошло, что даже на время кинуть ребенка не удастся, я решил, что стоит договориться с кем-то из наших девушек. Они мне были ближе. Наверно, лучше растить дитя со знакомым человеком, с которым можно договориться (местный диалект мне до сих пор не ясен).
Логичней всего было попросить о подобном Шади. К ней я привязался больше остальных, и мог бы с уверенностью назвать ее другом...
Однако, в какой-то момент вместо мозгов у меня сработало известное место, и в голове мелькнуло: "А что, если Триш?"...
Мысль, рожденная спонтанно, от похоти, в итоге обросла довольно-таки весомым смыслом. В какой-то момент мне показалось, что я смогу контролировать Триш, не давая совершить глупости, и подвергнуть нас всех опасности.
С помощью нашего с ней ребенка. Я не видел ни единого минуса в этой идее. Плюсы были даже на ее стороне - это давало ей отсрочку, о которой она так грезила.
Стоило лишь скрыть мой истинный мотив...
Не знаю, откуда у меня взялось столько храбрости, и дерзости, чтобы предложить ей это. Думал умру от стыда, но все же сказал.
Я готов был получить отказ. Готов был выслушать насмешки, и даже - упаси боже, - в мыслях приходил к варианту насилия. Наверно даже, последний вариант был бы лучше того, что я получил в итоге.
Она плакала...
Неужели все это время, за маской презрения и стервозностью скрывалась подобная боль?..
Меня бросало то в жар, то в холод...
У нее на Земле остался ребенок... Господи! Как хотелось бы мне все вернуть назад и не задавать ей тот вопрос. Я идиот, глупец, бестактная мразь... Нет слов, чтобы описать то, насколько я себе сейчас противен. Я считал ее слабой, оттого, что она не могла приспособиться, презирал, а оказалось, что презрения достоин лишь я один.
Я не могу спать. Стоит лишь закрыть глаза, как передо мной ее лицо, искаженное мукой. Как я могу думать о чем-либо, зная о глубине ее отчаяния?.. Все мои цели, стремления, идеи... обратились в ничто там на поляне, когда наши глаза встретились. Во мне что-то переменилось, сломалось...
Я хочу вернуть ее домой.
Не знаю, сколько уйдет на это времени и сил, но теперь все, что я делаю и буду делать лишь ради того, чтобы помочь ей вернуться назад. Сомнений больше нет, я с легкостью согласился принять мантию неофита. Все было как в тумане: разговор с Главой, ассамблея. Я был краток и нетерпелив.
Нельзя позволить ей пройти инициацию. В таком случае о возвращении не может быть и речи - сколько она протянет без меры в том мире?.. Есть небольшая отсрочка, если она все же решится рожать.
Боже, сколько мук вызывает во мне эта мысль...
Мне кажется, что я недостоин быть отцом. За то, что я сказал тогда, меня бы стоило сразу кастрировать, не дожидаясь инициации.
Наверно, это было бы для меня подходящим наказанием. Не успеть "подумать о репродукции", и навсегда остаться бездетным.
Если меня не заставят отвечать за свои слова, я откажусь от идеи возыметь потомство.
Однако, очень бы не хотелось, чтобы наши женщины рожали от местных мужчин... Во мне говорит вовсе не нацизм или собственичество... Просто, останься это все "между нами", мы могли бы сохранить прочность наших связей, и не впускать в коллектив посторонних раньше времени: ведь отцы, по их законам, не могут оставлять своих детей. А значит, хвост нам обеспечен...
Думаю, Константин, оставшийся вместе с нами в Ордене, составит удачную партию с кем-либо из девушек. Если не с обеими сразу...
Как же все это дико и отвратительно. Все эти речи о потомстве и прочем. Но самое дикое это то, что я уже мыслю, как мериец, и принимаю эти отвратительные реалии.
После ассамблеи, стало ясно, что пути наши разойдутся. Я, Триш, Шади и Костя - с Орденом. Остальные - своими путями. Нужно скорее встать на ноги, обрасти связями и авторитетом. Делать ради этого все, дабы обрести хотя бы иллюзию свободы. Став сильнее, мне удастся оберегать товарищей от бед. На прощальном собрании, я назвал их семьей.
А ведь действительно, потеряв все, что у меня было на земле, единственное, что есть сейчас - это они. Семью не выбирают, как говорят.
И вправду. Выбор за нас сделала судьба.
Слишком много эмоций за последние дни...
Саша мне почти братом стал. Младшим (хотя он вроде как даже и старше). Странное чувство. Мы поладили без разговоров, без лишних слов. Несколько неуклюжих спаррингов - и будто уже давно знаешь человека...
Кензи, я думаю, с ее напором и упрямством, совершит переворот на Мере, не меньше. Как сейчас вижу: революционное движение, с ней во главе. Идут, сжигая флаги и герба домов. "Свобода, равенство и краска!"... Да, она заставит их найти краску.
Надеюсь, никто из них не будет одинок. Нас не раздробят на еще более мелкие составные. Хотя, кто знает, как в итоге сложится судьба. В любом случае, я порву за этих ребят любого.
С алкоголем я завязал. Не хочется зарекаться, однако, я полон решимости более не злоупотреблять.
Проявление подобной слабости - непозволительная роскошь. Мне предстоит сделать слишком много, и каждый час потраченный в пустую, может дорого стоить...