Красная пелена стала перед глазами. Кровавая пелена ярости, которой была уже не одна сотня лет, магия Генеральской Дочки! Впрочем, о подобном Шон Вудсон сейчас не думал, совсем. Всё лицо горело, кровь попадала в рот, так что Шон наклонил подбородок, следя за Кауфманном исподлобья. Старый вояка и не думал сдаваться...что ж, тем хуже для него! Вудсон напал вновь, пробуя защиту немца, намереваясь снова оттеснить его к самым перилам. Нужно было вымотать его, чтобы в решающий момент Кауфманн уже не успел отклониться!
И схватка разгорелась с новой силой. Как взбешённые звери, запертые в одной клетке, Кауфманн и Вудсон кружили по площадке – немец легко понял замысел Вудсона, всякий раз вырываясь из угла. Гремя подошвами по решётке, то один, то другой делали неожиданные выпады. Никто не лез на рожон. Но дыхание Кауфманна становилось всё тяжелее. Он допускал новые и новые ошибки: вот Вудсон достал его с левой. Вот вогнал щедрый хук в печень. Вот, схватив за плечо, ударил коленом в живот, грубо отшвырнув поднятые для защиты руки. Кровь пузырилась на губах Кауфманна, а Шон, будто остервенелый, продолжал избивать его.
Внезапно, не обращая внимания на удары, немец сорвался вперёд и схватил Вудсона за горло. Он повалил его на землю, стальными пальцами вдавливая кадык. Американец захрипел. Бросив попытки оторвать от себя руки-клещи, он резко ударил альбиноса кулаком в глаза.
– So Fotze, – сквозь зубы выругался Кауфманн, продолжая сжимать хватку.
Изогнувшись, Вудсон вскинул ноги и захватил его голову меж ботинок. Рывок – и с хриплым криком боли Кауфманн скатился с него. Оба вскочили, но... но Шон оказался чуть быстрее. Не дав немцу подняться, он изо всех сил всадил колено в его лицо. Кауфманн рухнул на пол, почти тут же получив удар ногой. Он попытался встать, но Вудсон вновь ударил его кулаком.
И снова.
И снова.
На четвёртый раз Кауфманн не поднялся. Его тело лежало перед Вудсоном безжизненным памятником жестокому террористу Гансу Анхелю Кауфманну.
Это был конец.
В висках стучало отбойным молотком, а сердце норовило выпрыгнуть из груди, вместо дыхания из глотки вырывалось подобие тяжелого сипа. Шон победно вскричал, но ликование вышло не долгим - кровь норовила попасть в глотку, так что пришлось её сплевывать. Да и было последнее дело. Вудсон как мог резко развернулся и зашагал к темному проему технической рубки. Вернее захромал - удар коленом вышел на славу, настолько, что американец теперь с трудом ощущал ногу ниже бедра. Скорее, только бы не опоздать! В такт волнению, пуль с висках начал стремительно нарастать, ускоряясь, так что Шону показалась, будто голова вот-вот взорвется! Его качнуло в сторону, но он удержался, движимый силой воли добраться до бомбы, иначе поражение Кауфманна могло обернуться его же победой...Вудсон не стал подбирать пистолет Кастро, не стал делать контрольный выстрел, хотя сейчас это могло быть кстати. Он просто направил последние свои силы на то, чтобы добраться до бомбы.
А зря.
– Эй... Американец... – раздался позади тихий голос.
Шон медленно обернулся, покачиваясь на не держащих ногах, не веря своим ушам.
Кауфманн сумел перевернуться на спину и теперь лежал навзничь, невидящим взглядом уставившись на сталь и бетон под сводами моста. Казалось, что эта безрадостная индустриальная панорама несёт ему успокоение; что он не может смотреть на отвратительно-яркие и чужие солнце и море. Он шевельнул рукой, подняв её перед грудью... и тут же уронил её обратно.
– Спасибо... Американец. Как... тебя зовут?
- Шон...Шон Вудсон...- Немного помедлив, Вудсон всё-таки добавил.- УБН. Игра окончена, приятель...
Американец всё таки наклонился, чтобы подобрать трофейный пистолет.
- Что с бомбой?
– С бомбой? – едва слышно засмеялся Кауфманн, но тут же подавился кровью. – Шон Вудсон... остался... последний штрих.
Кауфманн прикрыл глаза. Прерывистое дыхание едва слышно вырывалось из горла альбиноса. И тут Вудсон понял, что почти мертвец улыбается. Озарение поразило его будто молния: Кауфманн вовсе не хотел остановить его! Кауфманн желал, жаждал их встречи, но по совсем другой причине. Он хотел найти в нём достойного соперника; равного себе. Идеал воина – вот к чему стремился альбинос, и был только один способ или доказать своё превосходство или встретить смерть. Вот о чём говорил немец! Поэтому он так разозлился, посчитав, что Вудсон не способен ему противостоять. Уйти, погибнув в отчаянном бою. Его битва господ... Его мечта из огня. Годами Кауфманн выполнял порученную работу, не зная азарта и не испытывая радости. Горы трупов не были самоцелью, не были ею и таинственные интересы мифического Общества. Кауфманн не был маньяком, не был алчным дельцом. Да, перед Шоном лежал фанатик, но совсем в другом ключе. И сегодня его путь окончился. Всё, что хотел найти Кауфманн, он нашёл сегодня, на этом самом мосту. Он сам подписал себе приговор и поставил печать. И в лице Вудсона, в неотступно преследующем его Американце, хладнокровный Ганс Кауфманн наконец увидел своего палача.
Собравшись с силами, Кауфманн тихо договорил, немощной рукою поднимая над собой пульт детонатора с красной кнопкой в торце:
– Последний штрих... Хайль... Гитлер...
Вместо полного драмы "Неееееееет!", Вудсон выдал не менее весомое, пусть и коротко "Блядь!". Ещё до того как мозг успел осознать и отдать нужную команду, рука с пистолетом Фиделя Кастро взметнулась вверх. Для Шона это движение заняло должно быть полжизни - именно сейчас, самое время для небольшого слайд шоу из прошлой жизни. Юность, колледж, армия...всё пролетело слишком быстро. Конечно, Вудсон жалел о много: о том что сделал, о том чего не успел сделать и о том, виной чему он стал. Практически год он изнурял себя мыслью о том что не достоин жить. И только сейчас, перед лицом дезинтеграции он вдруг понял, что жизнь - это всё что у него осталось и что он вовсе не готов сейчас с ней расстаться. Хотя бы ради того, чтобы снова сказать "привет" Картер. "Господи, в жизни больше не буду пить, займусь спортом, всё что угодно, только, пожалуйста!!!". Палец Вудсона надавил на триггер.