– Кауфманн, – зло выдохнул Шон, сквозь сбившееся дыхание, после столь ошеломительной атаки.
Сказать честно, американец был готов признать, что столкнулся с поистине сильным во всех отношениях противником. Где-то внутри, Вудсон поежился от мысли, что оппонент сильнее его: по крайней мере, он вряд ли хлестал ром почем зря последние семь месяцев. Поднимаясь, Шон отстегнул ремешок, фиксирующий каску на голове. Вполне обычный ход, для человека в тяжелой амуниции – она лишь мешала. Разве что она могла послужить ещё, напоследок, как отвлекающий маневр: бросить её в лицо этому ублюдку, чтобы отвлечь его хотя бы на полсекунды! Противник Вудсона был опытным солдатом. Возможно, именно такого хода он и ждал от Шона? Но последнему явно не приходилось полагаться на честную игру. Если бы только американцу удалось повалить этого ублюдка, если бы только занять удобную позицию и атаковать со всей силы...
– Наконец-то тот, кто сможет за всё ответить...
– О да; ответить! Мне как раз нужен ответ, Американец.
И в этот момент Шон швырнул каску. Жёсткий чёрный шлем ударил Кауфманна в лицо, хотя тот и успел подставить лоб под удар.
– Ого. Отвлекающий манё...
Вудсон врезался в него с разгона, как заправский рестлер пройдя плечом вперёд... и словно натолкнулся на каменную стену. Неведомо как, но Кауфманн устоял на ногах, поймав чудовищный толчок в живот. Альбинос с размаху ударил локтём о хребет Шона, и даже сквозь броню отдался болезненный импульс. Раз! Два! Схватившись за воротник бронежилета, Кауфманн вздёрнул Вудсона и отшвырнул назад. Металл балкона загремел.
– Очень хорошо.
– Крутой парень, да, – прошипел Вудсон. Должно было прозвучать как вопрос, ехидный такой, но получилось только банальное утверждение. Неудача повергла Вудсона в откровенное уныние от собственной бесполезности. «Что же мне с тобой делать-то?!». Шон поднялся на ноги, смотря ненавидящим взором на противника, поднимая чуть выше уровня груди, сжимая ладони в кулаки. Наверху сейчас умирают его соратники, а он тут ноет из-за неудачной атаки!
– Ты же понимаешь, что я ни хера не дам тебе и твоим сектантам взорвать тут все к ебаной матери!
Вудсон рванул вперед , двинувшись влево-вправо и, в конце концов, ударил ногой в живот Кауфманна.
– Осторожничаешь. Разумно, – Кауфманн бдительно следил за ним, но неожиданная атака всё равно стала для него сюрпризом. Он зашипел от боли. – Ох-х...
Настала его очередь делать шаг назад. Вудсон отвоевал ещё метр узкой полосы между бетоном и пропастью.
– Недооценил. Мать твою! – воодушевленный успехом, рявкнул Вудсон, не теряя времени и резким движением пытаясь нанести хук справа в челюсть немецкому террористу, тут же занося и левую руку для следующего удара! Ещё и ещё, мозговой центр посылал импульсы в конечности американца, заставляя удары сыпаться туда, где должен находиться Ганс Кауфманн. Раз за разом тот отступал, а Шон наседал. С очередным выдохом немец выплюнул с разбитых губ кровь. От удара кулак Шона загудел, но не было радости большей, чем мотнувшаяся в сторону белобрысая голова. Тройка в корпус, левый в голову! Ещё, ещё! Ублюдок, казалось, был почти готов. Широко размахнувшись, Вудсон всадил добивающий крюк в висок... и его кулак шлёпнулся в подставленную ладонь Кауфманна.
– Пожалуй, соглашусь, – словно и не было жестокого града ударов, подтвердил альбинос.
Несколько секунд мужчины боролись, пытаясь пересилить друг друга; слышалось только их тяжёлое, с присвистом, дыхание. А потом Кауфманн резко дёрнул руку Шона вниз, и тут же чудовищный удар локтем оставил на скуле Вудсона звенящую болью ссадину. Удар в живот сбил дыхание американца, и, словно завершая королевскую битву, Кауфманн взмыл высоко в воздух, вложив всю массу в восходящий удар коленом. Вудсон повис на перилах, едва не перелетев вниз – только броня, без сомнений, и спасла его от переломанных рёбер. Дышать становилось всё тяжелее, а Кауфманн – быстрый, стремительный, свежий – уже был рядом. С огромным трудом Вудсону удавалось выдерживать его темп.
– Но скажи мне. Как, – в перерывах между ударами говорил Кауфманн, – как ты, пьяница, урод, никчёмность, смог зайти так далеко? Ты же не человек, ты свинья. Что заставляет тебя драться?! Как ты думаешь победить?
Он отступил на несколько шагов, позволяя Вудсону прийти в себя.
– Этого я не могу понять. Ты загадка для меня, американец.
«Как такое может быть?!»
Вудсон просто не мог поверить в то что происходило, лишь вяло пытаясь сопротивляться ударам, не успевая за скоростным Кауфманном. Шон, тяжело хватая воздух, с ненавистью смотрел на Ганса, опираясь спиной на перила балкона, вцепившись в них руками, слабо осознавая что висит на волосок от смерти. «Нурс, Брук, Таня, Экю», – Вудсон не заметил, как начал бормотать имена в слух. Утерев с лица слюну или кровь, Шон уже не знал, американец попробовал встать на ноги. Не сразу, но он смог, лишь благодаря тому, что Кауфманн позволил ему это сделать.
– Уменяестпффф, – Вудсон махнул головой, пытаясь привести себя хоть в какое-то более устойчивое состояние. Тело против воли норовило податься в сторону, стоило только бывшему УБНовцу ослабить фокус. – Блядь! Я не хочу чтобы кто-то еще умирал! Неужели тебе похуй на гражданских там, наверху?! – через силу выкрикивал Вудсон, вновь силясь поднять руки для драки. Даже сжимать кулаки становилось проблематично.
– Но они слабы, и они умрут, – философски возразил Кауфманн. – Ради блага общества должна проливаться кровь.
– Кто дал тебе право решать: кому жить, кому нет? – сквозь зубы прошипел в ответ Вудсон, волевым усилием сжимая кулаки так, что костяшки побелели, и ринулся вперед. Он еле держался на ногах, ноющая боль молотком отдавалась в висках – если так продолжится, Шон точно труп. Нужно было что-то делать, причем срочно! Оставалось только одно...
Глаза Кауфманна расширились от удивления.
– Как? Ты продолжаешь сражаться?
... Шон врезался в него, перейдя к серии коротких контактных ударов локтями и коленями. Несмотря на лишнюю тяжесть, от штурмовой экипировки была своя польза: тяжёлый как танк Вудсон наносил удары жёсткими щитками наколенников, заставляя Кауфманна кривиться от каждого удара. Его яростная, отчаянная атака сместила бой с балкона на более просторную площадку. Краем глаза Шон увидел свой пистолет, валяющийся на пороге технического узла. До него было всего три шага...
Пистолет отвлёк Шона. На секунду, но отвлёк. Когда Вудсон вернул внимание на противника, того уже не было перед ним.
«Что за...»
Кауфманн упал на колено, болезненно смазав кулаком по незащищённой мышце бедра. Вудсон вскрикнул от резкой боли, а альбинос, не теряя времени, схватил его за бронежилет и с размаху бросил на бетонную стену, крякнув от усилия.
Гулкая боль раскатилась от затылка Вудсона по позвоночнику, по всему телу. Следующим ударом по ногам Кауфманн заставил его рухнуть на пол. Сквозь металлическую решётку Вудсон видел сверкающую далеко внизу воду, голубую-голубую как ядовитый клубный коктейль.
– Видишь, американец? Ты бьёшься страстно, не щадя себя. Достойно уважения... но недостаточно. Пойми, я совершенен. Всю свою жизнь я шёл к тому, чтобы продемонстрировать слабым истинный идеал воина. Показать, что только достойный должен править. Господин и раб, американец, это не только раса или происхождение; Ницше считал, это ещё и то, каким ты создал себя.
Жёсткая подошва вдавила голову Вудсона в металл.
– Ты видишь? Ты создал себя рабом, американец. Ты всегда был им. Тебе нет места рядом с нами. И тебе никогда...
Игра света на глади залива складывалась в причудливые и странные символы. Почему-то становилось жарче будто тропическая лихорадка ударила избитого, побеждённого Шона. А солнце всё играло и играло на волнах, взметающихся к опорам моста.
Нет.
То пламя костра плясало, лизало густые чёрные тени в старой хижине из жестяных листов. То, на песчаном полу, выгибалась в первобытном танце жадное горячее тело. То жуткие маски смотрели со стен. Где-то там, далеко, лихой французский генерал мчался по пыльным перекрёсткам на костяном коне. Взгляд Шона помутился, концентрируясь на ярком пламени дьявольского огня.
Нет.
Лишь солнце просто играло на воде, а череп Вудсона начинал трещать от пульсирующего давления. Он был здесь, на балконе, и никаких костров не горело внизу. Глупые, дикарские сказки. Внезапно Вудсон осознал, что больше не чувствует боли.
– ... не остановить нас.