Ночь. Закончилась.
Эта ночь... закончилась.
Неужели они пережили её? Тамаре уже начинало казаться, что ничего не изменится. Что она так и будет бегать туда-сюда, поднося патроны, гранаты, бинты... единственное серьёзное изменение, которое произошло за это время, это ей выдали лазерный пистолет. Довольно тяжёлое оружие, как ей казалось, но, на фоне тех пушек, что держали другие монашки, просто пёрышко. Да-а-а... в кино удар рукояткой или прикладом кажется какой-то мелочью, однако это вполе сравнимо с ударом булавой. По крайней мере монстрам приходилось несладко.
Впрочем, и монахиням тоже. Они пытались храбриться, но Тамара видела, как их силы редеют. Несмотря ни на что. Дошло до того, что пришлось затыкать пробелы в обороне при помощи людей, которые пришли в монастырь за защитой. И, всё же, бой превратился в рутину. В такую рутину, что, в какой-то момент, начало казаться, что они даже справляются. Что они попросту поймали ритм... монахини начали ходить в наступление. Отбивать ближайшие поселения, реорганизовывать там защиту. А затем и вовсе... победили. Нет, не просто пережили эту ночь. Они победили. Нечисть стала сама шугаться святых сил. Именно что святых сил. Тамара сама видела, как на её глазах сестра Мартиша выскочила вперёд, схватила за лицо одного демона и тот заорал от боли. Казалось, сам Бог наградил их за то, как они сражались всю ночь. Разумеется, не всех. Избранных. Тех, кто обращал на себя внимание всю эту ночь. И в их числе была и Тамара...
Господь подарил ей огонь. И право не гореть в огне. Она стала, как это называется в современном мире, амагусом. Паладином, по церковной терминологии. Не было никакого облучения. Были лишь подвиги. Тамара, правда, не понимала, что из того, что она делала, являлось подвигом...
- Именно потому благодать и снизошла на тебя, - уверенно сказала молодая абаттиса Аннелина.
Этим утром Тамара игралась с огнём. Она пыталась понять... как именно это происходит. Захочешь возжечь пламя, оно загорается. Хочешь его взять в руки, и оно не обжигает. Ты можешь даже съесть его, и в животике будет лишь тёпленько. Но... почему пламя? Неужели она всегда была характером, как огненная волшебница? Тамаре казалось, что огненными амагусами становятся люди со взрывным характером, если девочки, то либо пацанки, либо такие вот жгучие брюнетки, все и себя роковые. Но, нет, она управляла пламенем.
- Это же круто! - озвучил всеобщую точку зрения Ромул, когда Тамара вернулась к остальным детям, чтобы сказать им, что можно выходить. - Ты теперь настоящая паладья.
- А я слышал это называется "амагус"...
- Дурак ты, Уолли - амагусов в церкви нет, только паладьи, - возразила ему со знанием дела Мишонн...
Тамара в спор не вмешивалась... её очень сильно беспокоило это открытие. Не по-плохому... по-хорошему. Девочка убила почти весь день, чтобы попасть к абаттисе. Ведь общались же с утра, почему сразу не догадалась спросить самое важное. "И что мы теперь с этим будем делать?". Это же очень важно! Какая разница, откуда взялись силы, и что надо считать подвигом, если важно только одно: как этими силами распоряжаться? Это же не целительные навыки. Это магия огня! Она боевая! Ей что, камины растапливать? Глупо, тут и без неё справятся! Выходит, она теперь боевая паладья?
Однако просто так к абаттисе было не прорваться. У неё всё время были гости. И ладно бы с важными вопросами. Половина этих вопросов решалась просто. Вот скажите, какого лешего вот этот вот тип сейчас с вопросом на тему реконструкции музея попёрся к абаттисе, а не к своему мэру? С чего вдруг начальник полиции с абаттисой обсуждает новый набор кадетов? А главврач что в кабинете абаттисы забыл? Тамара была уверена, что это всё вопросы, которое надо обсуждать с кем угодно, кроме абаттисы. Это же мирские вопросы. Музей, полиция, больницы... что им всем может быть от абаттисы нужно, кроме как договориться привести монахинь потрещать о религии в любое из этих мест? Ну, да, в больнице монахини могут принять исповедь у умирающих. В тюрьме - у осуждённых. А в музее-то что? Сами придут в монастырь, там всё обустроено для этого. В музее разве что рассказать об истории религии!
Наконец, с Аннелиной смогла встретиться и сама Тамара. На удивление отрепетированные за эти семь часов вопросы как-то сами собой забылись, а во рту резко пересохло. Девочка даже испугалась, что её сейчас прогонят, если она быстро не задаст свои вопросы. Дескать, чего время такой занятой женщины тратишь?
- А... ну... я.. это... - только и смогла из себя выдавить Тамара...
- Выпей водички, - улыбнулась ей усталая абаттиса... а, ну да, в отличие от Тамары она не спала сегодня... она не спала со вчерашнего вечера... а ночь-то была долгой... сейчас за окном уже снова темно.
Женщина оказалась очень терпеливой. Несмотря на свою усталость она не забывала улыбаться и спокойно ждала, покуда девочка задаст свои вопросы.
- А что делать? - переспросила она. - А что сама захочешь?
- В смысле? - не поняла новоявленная паладья. - Разве моей магии не найдётся какое-то важное примен...
- Нет ничего более важного, чем каждый человек по-отдельности, - ответила абаттиса. - Монахами и монахинями становятся те, кто сам решил, что им важней понимать, что их жизнь имеет смысл именно в помощи другим. И всё равно, каждый из них может в любой момент уйти...
- Но ведь я же монахиня, разве нет? - удивилась она.
- Ты ещё послушница... причём из самых юных. Тебе ещё рано решать, что ты будешь делать со своей жизнью. Пока решают другие. И, если они достаточно мудры, они будут знать, что тебе сейчас требуется научиться самой распоряжаться тем, что у тебя есть. Пока ты просто послушница, повелевающая огнём. Ничего особенного. Ты, конечно, будешь учиться применять его в бою. Все наши послушники проходят военную подготовку. Но вот брать ли тебе, когда-нибудь, в руки оружие, ты решишь сама. Твоя жизнь принадлежит тебе каждую секунду. И даже если ты посвятишь её помощи другим, отказавшись от себя, ты в любое мгновение вправе забрать этот дар, если поймёшь, что это тебя убивает в физическом или моральном плане. Свою работу может выполнять хорошо только тот, кто её любит...
И вот в это мгновение Тамара поняла, что абаттиса любит свою работу. Потому что она выполняла её хорошо. И именно поэтому их маленький монастырь после этой ночи стал важнее мэрии.