Чезаре помахал ей рукой на прощание и немного печально смотрел ей вслед, пока она не скрылась. «Доброта – это естественный механизм самозащиты»… Может, сложись все иначе, он тоже считал бы так. Но Танака Рэку рано столкнулся с жестокостью мира, - и в отличие от Марии, это испытание не прошел. Озлобился.
Вспышка. Он снова стоит у разбитого окна заброшенного домика. Этот домик был редким для токийских улиц укрытием от дождя и снега, - и не диво что не он один облюбовал это место. Никто из них не был против соседства… Ибо никто не понимал, что без единого вожака детеныши рано или поздно докатятся до дележа добычи.
- Я первый это нашел! – голос звенит от детского возмущения несправедливостью. «Это», маленькая горбушка черствого хлеба, честно найденная, а точнее украденная рыжим подростком, лежало рядом на подоконнике.
- Оно нужно мне! – возразил «сосед», - Отдай.
- Нет!
Руки сомкнулись на его горле. Рэку попытался осадить противника, но не мог выдать ничего членораздельнее сдавленного хрипа. Противник был на пару лет старше и существенно сильнее, и вскоре Рэку почувствовал, как сознание начинает мутиться.
Рука нащупала острый обломок стекла. Разрезая в кровь собственную ладонь, он нанес удар в лицо. И тут же в горло. И снова. И снова.
Наверное, услышь эту историю Чанг, она бы попрекнула его тем, что он нерационально выкинул мясо – труп своего «соседа». А тогда его поразило уже то, что он ничего не почувствовал. Ни жалости. Ни раскаяния. Просто спал один моральный барьер. Просто он понял, что иногда нужно быть готовым идти по трупам.
Это был его одиннадцатый день рождения…
Чезаре мотнул головой, отгоняя непрошенные воспоминания. Улица, а впоследствии PSIA и Ватикан, ожесточила его. Но он был готов на все, чтобы не позволить Марии ожесточиться так же. И именно поэтому должен был поймать Джейд.
Виновную в том, что научила Марию ненавидеть.
Его маршрут был уже составлен, и теперь он направился к телепортам.