Что-то ощутимо изменилось в пространстве Башни. Интерьер расплылся в причудливых формах и соединился вновь. Мебель давила на психику, казалась огромной и созданной не для людей и не людьми. Мрак, конец которому не наступал с каждой новой открытой дверью, начинал видеться зловещим знамением Послушникам, осмелившимся бродить по хозяйским землям без ведома Колдуна. Где-то на задворках сознания бродили, ожидая, пока их наконец пригласят в гости, недобрые сущности...
Кемен, в надежде распространить тепло как можно дальше, открыл дверь в спальню. Сердце неприятно ёкнуло, когда парень поймал себя на мысли, что не уверен, что именно увидит за открываемой дверью, но в спальне ничего не изменилось. Всё так же сквозило из трёх (ведь именно три их и было, не так ли?) маленьких окошек. Кровати по-прежнему поражали своей бедностью, а два нераскрытых сундучка манили своими секретами. Впрочем, здесь путь молодого человека не прервался. Послушник двинулся дальше, следуя стопам храброго Инга и увлекая за собой Незеликса. Но ни с первым, ни со вторым не пожелал остановиться любопытствующий Кемен, решивший пробираться в темноте коридора ещё дальше, пока наконец не остановился подле очередной закрытой двери. Вздохнул. Закрыл глаза...
Когда дерево, болезненно застонав, перестало преграждать дорогу очам, Послушник увидел... мёртвую. Губы её были широко раскрыты, словно в причудливой улыбке смерти, живот распорот, и вид оголённых внутренностей вызвал резкий приступ тошноты, а вид растянутых на дыбе до чудовищной длины тоненьких ручек и некогда белоснежной, а ныне - окровавленной и грязной женской кожи холодил нутро. Глаза девушки (она была ещё очень молода), в страшной агонии замершие, до смерти напугали парня, отчего тот впал в некое оцепенение, и уже в этом странном чувстве его взгляд заскользил по новой комнате...
Последняя явно представляла из себя место длительного умерщвления жертв. Пыточная. Вдоль стены были расставлены различные орудия причинения боли, ни названия, ни принципы действия которых Кемен, очевидно, не знал (и не горел желанием узнавать). Если углубиться дальше, то можно было обнаружить четыре тюремных камеры, через решётки которых проглядывалось их скудное убранство: две койки и ничего более. В конце помещения было явно особенное место: прутья в этой камере были заметно прочнее остальных, пространство больше, а койка и вовсе отсутствовала. Тьма, едва-едва освещаемая тусклыми догорающими свечами, зажжёнными давно (несколько часов назад), была плохим подспорьем глазу и не позволяла увериться в том, что, помимо несчастной страдалицы, в новой комнате не было иных мёртвых. Или живых.
Покинув каминную залу, Незеликс не последовал за Кеменом и не присоединился к Ингу. Он остановился ровно напротив картины, первой открывшей ему свои краски. В полумраке было тяжело рассмотреть детали, и, несмотря на предостережение похолодевших губ, Послушник придвинулся поближе к полотну...
На картине было изображено некое гулянье, явно продлившееся достаточное время: лица празднующих выглядели устало и скучающе. Взрослые мужчины и женщины, голые и вымазанные непонятной краской, цветом напоминающую кровь, были запечатлены в самых прескверных и отталкивающих позах и действиях. "Оргия" - всплыло в голове грешное слово, и всё значение его мигом осенило разум зрителя. В этом некогда развратном и тлетворном сочетании пяти букв ныне заиграли совершенно новые краски грязи, стыда и боли. Люди не выглядели счастливо или хотя бы радостно. Они откровенно страдали от скуки и мук, причиняемых друг другу. Слегка отдалившись, Послушник обратил внимание, что вся толпа людей нарисована так, что при более дальнем рассмотрении, все участники презренного действа кажутся единым неделимым целом. И в их общем силуэты вырисовывались явно демонические очертания... Взгляд. Вдруг - дыхание застыло. Не продохнуть. Губы холодом обожгло. Один из... Одна... Кто-то там, на картине. Посмотрел. Прямо в очи заглянул мертвецким духом своим. Страх сковал все мышцы. КАРТИНА СМОТРИТ НА ТЕБЯ, НЕЗЕЛИКС.
Голос Инга звучал неуверенно и тихо, слишком тихо для такого огромного пространства. Глыба, на которой возлежало существо, теперь казалась ещё больше и ещё выше - Послушнику пришло в голову, что не каждому человеку удастся легко забраться на гладко отшлифованный камень таких размеров.
Теперь в беседу вступила темнота. Усилившись будто, она мешала встревоженному взгляду мужчины обнаружить наконец: изменилось ли хоть что-то в поведении неизвестного. Сначала казалось, что оно уже встало и смотрит на Послушника пустыми глазницами. Следующее мгновение - всё ещё лежит, не сменив дыхание. Потом - уже рядом, здесь, в двух шагах, протянуло руку и ждёт, пока человек ответит тем же. Вдруг - снова на камне, но задыхаясь в болезненных судорогах, вызванных голосом человека.
Наконец, в комнате возникла хоть какая-то определённость. Неожиданное движение и шум покатившегося камня на мгновение отвлекли глаза Инга от глыбы, и это стало роковой ошибкой: затуманенные очи не увидели источник звука среди слабых теней, но когда Послушник, переборов страх, вернул свой взор к глыбе, на той уже никого не было...