... Наконец еще один силуэт возник в проеме входных врат храма и в нерешительности застыл на пороге, осматривая четверых других путников и Неарха.
- Ну что ж, пятеро пришли в сие утро, как и предрекала пифия! Следуйте за мной, благородные, - с этими словами Неарх жестом пригласил следовать за ним в адитон, в который вели два прохода по обе стороны от главной статуи Аполлона, завешенные пурпурными занавесами.
Войдя внутрь святая святых храма, пятерка увидела огромную статую Аполлона Ситалка - "Хлебá Дарующего", прижимавшего к своему короткому хитону сноп ячменных стеблей с вызревшими зернами. Статуя была сделана из чистого золота, ярко и мягко мерцавшего в лучах рассветного солнца, восходившего в эти дни южнее, а посему - способного заглянуть в южное окно адитона. У подножия статуи расположились пять подушек из золотистой парчи, набитых овечьей шерстью, низкая курильница, в которой исподволь мерцали тлеющие угли, и высокий треножник, на котором, наклонившись вперед, восседала невысокая хрупкая с виду женщина с бледным лицом и огромными карими глазами; все ее тело было укутано темно-пурпурным гиматием, под которым проглядывался такой же белоснежный хитон, в который был облачен Неарх. В левой руке женщина держала пригоршню сухих листьев лавра, в правой - керамическую порфиру, неглубокую дискообразную чашу для ритуальных возлияний, в которой было налито овечье молоко - как знали пришедшие за прорицанием, любимое питье Солнцеликого.
- Узрите лик той, чьему взору доступны бескрайине пространства грядущих событий! - Торжественно провозгласил Неарх и жестом указал пятерке на подушки, приглашая их присесть перед пифией. - Знайте, что не часто происходит то, участниками чего вы стали ныне. Лишь трижды прежде Айса*, Судьба, вмешивалась в течение времени и событий в Ойкумене; в тот день, когда Прометей решил даровать пламя людям, тогда, когда решил Зевс Вседержитель свергнуть своего отца, Урана, с престола небесного, и тогда, когда возник раздор между богами, что морем крови людям обернулся - Троянская война. Сейчас, в четвертый, но явно не последний раз, пифия обязана была призвать вас - посредством силы, что ей дарована; вы слышали - и слышите зов, вы в путь отправились; вас гложет что-то, неспокойствие, неудовлетворенность, жажда знания - своей судьбы, своей участи, того, что вам написано в скрижали вашей жизни планетами, принявшими нужный строй. Никто не заставлял вас прийти сюда, никто не понуждал и не подгонял; все вы - сим утром - никем иным, как Айсой были собраны здесь, в сердце Дельфийского Оракула, дабы стать частью судьбы, что уготована нашему миру. Внемлите же пифии, и после - когда наступит должный час - вы сможете задать ей свой вопрос, всего один. Ныне пифия вещает для себя, ибо жизнь ее - ее судьба - зависит от вас; после она провидит каждому из пяти его будщее, исходя из того вопроса, что будет задан. Вам будет позволено задать лишь один вопрос, и лишь тогда, когда пифия обратит свой взор на вас.
С этими словами Неарх отошел в сторону, оставив пятерку наедине с пифией. Все происходившее казалось нереальным, неестественным, неординарным; повинуясь непреодолимому и необъяснимому порыву, каждый из пятерки отправился в Дельфы, рискуя не успеть до наступления Хеймы, зимы; они вошли в храм Аполлона Пифийского во второй день зимы, но все же были приняты с торжественностью и почетом, и сразу же стали частью чего-то невероятно сложного и важного, словно, сделав шаг со скалы, не разбились о поверхность бурного моря, но обрели, как Икар, крылья, и воспарили к солнечным небесам.
Когда все пятеро уселись на подушки, пифия, до тех пор напоминавшая статую, внезапно выпрямилась и бросила лавровые листья на тлеющие угли. Зал в миг наполнился специфическим ароматом, немного туманящим рассудок и мешавший дышать глубоко и размеренно; после женщина высоко подняла порфиру и пролила несколько капель молока прямо на белоснежный мраморный пол. Прошептав несколько слов, пифия махнула ладонью так, чтобы клубы лаврового дыма устремились к ее лицу, и, полной грудью вдохнув их, на какое-то время закрыла глаза и умолкла; несколько ударов сердца прошло в полной тишине, лишь в отдалении слышно было многоголосое пение пробудившегося от ночного сна птичьего сонма. Внезапно пифия тоже стала петь - тихо, печально, горько:
Вы - суть погибель.
Вы - спасенье.
Вы все - карающая длань.
Все вы - и жертвенная лань.
О, вы - грядущего виденье.
Сомненья вы отриньте;
и тяготы - вот ваша дань,
тому, что вам грядущее готовит.
Омоете вы право стать героями во крови,
и в слезах - тех, кому помочь должны.
Вы - суть погибель.
Погибель тьмы, что уж на пороге,
Что унесет в Чертоги Мертвых жизни многих,
Что вам венец лавровый посулит.
Вы - суть погибель.
Вы - спасенье.
- Трижды каждый из вас встанет пред выбором: слава вечная, или блага мирские в этой жизни. Дважды каждый из вас узрит Врата в Царство Мертвых. Один раз всем вам дано будет обрести то, чего вы более всего желаете, что алчете всю жизнь. Вы, пятеро, неспроста пришли сюда сегодня. Вам уготована великая судьба, и выбрать - следовать ей, или удовлетвориться прорицанием пифии и вернуться в родные края, за вами. Стихами, что исторгла я из глубины души своей, я лишь подтвердила, что вы достойны тех подвигов, на свершение коих так ждет Фокида; так ждет Эллада; так ждет весь мир. Аристагор Милетский ражгигает гнев людской, сопротивляясь персов власти. Предвижу я войну, что принесет погибель не только людям, но и странам. Фокея, Эфес и Милет - так далеки отсюда, но Господина моего тревожит будущее их; явилось мне в видении, что ужаса страшнее чары использует царь Дарий и маги, что ему служат, и пробудит от сна чудовищные силы, противостоять которым ни эллины, ни кто-либо другой не смогут. Ни Аполлон, ни Зевс, ни Мойры - не могут прямо помешать Судьбе и той картине, что она пишет, ибо к войне богов способно привести вмешательство такое. Но вы, простые смертные, вмешаться можете в течение событий, узор тот изменив, спасти суметь десятки, сотни тысяч жизней. Явилось мне, что персы яйцо дракона отыскали, рептилию взрастили, и сердце вырвали ему. Драконьи зубы, как гласят легенды, способны обратиться в сонмы немертвых воинов, и неживых. А сердце же дракона, как поведали мне Мойры, способно любое умершее тело вновь вернуть к подобью жизни, не нарушая целостности чертогов Царства Мертвых. Что будет, если персы, помимо воинов с душой еще и трупы против нас поставят, я думаю, воображение вам может подсказать. Прежде, чем поведаю я вам ответы, услышать которые вы жаждали, подумайте, готовы ли - вы пятеро - стать новыми героями Эллады, прославиться в веках, и пользу принести своей земле, народу, миру?
После прорицания - последнего в сезоне этом - вам посоветую отправиться к архонту Дельф, Пармениону, которому я прорицала прошлым утром. Он знает все, и вам он обязался всем помочь, вас снарядить и в путь отправить, советов важных на последок дав. Сейчас же - я жду вопроса. Пять вопросов, от каждого один.
Что жаждешь ты услышать, миноец, злобу на богов таящий в сердце? Чем мне тебе помочь в твоих исканиях возмездья? А ты, спартанец, ответа на какой вопрос ты ожидаешь? И вы обое, выходцы с Коринфа, что ищете вы здесь, во стенах сего храма? А ты, кто за Судьбою не спешит и ходит медленно - какой вопрос ты мне задашь?