Джилл пренебрежительно сморщила мясистый курносый нос, так роднящий её с несчастной и беззащитной жертвой завсегдатаев клуба, чьи останки сцеживали с омерзительно громким чваканьем в выкрашенную кровавыми разводами мойку они с Лаки. Она не любила курильщиков – кажется, что вот-вот она наберёт в свою безразмерную грудь, похожую на плохо заправленный купол воздушного шара, и как следует отчитает Лаки за его показную привычку и слабость. Маслянистое, неприятно обвисшее лицо с множеством складок, как на сдутом мятом матраце, наливается багрянцем раздражения, мутные подслеповатые глаза, до того безмятежно, по-коровьи устремлённые вниз, прошивают беднягу Лаки остро заточенным ледяным взглядом насквозь и добираются прямо до тебя, мирно рисующего незамысловатый рисунок своим тягучим телом на кончике свежей сигареты.
Она сверлит тебя своими поросячьими глазками около двух секунд. Хмыкает тихо и как может – многозначительно. Круглые плечи вздымаются и опускаются. Кровь сходит с обвисших хомячьих щёк, возвращая им привычный бледный, с нездоровой синевой, оттенок. Поправляет выбившуюся из-под засаленной косынки прядь чёрных, поддёрнутых пепельно-серой паутиной волос.
Она не любила курильщиков – и готова была высказывать своё недовольство по поводу испорчённой атмосферы и дурного влияния на детей кому угодно из тех, кто нарушает её личное пространство никотиновыми парами. Но Лаки она стоически терпела. Оставалось только ждать, когда, увидев в его зубах очередную сигарету, она наконец надуется от распирающего её праведного гнева до масштабов, несовместимых с объёмами тела, и лопнет.
- Меня больше волнует, - Джилл давит из себя натужную ухмылку, - почему тут есть посудомойки – ну, типа, мы с тобой, две лучшие, блин, подружки, но до сих пор нет поваров. Слыхала, типа, всю еду сюда привозят. Типа, прямо с ферм, готовую. Вот и думай… кого и как привозят.
Джилл – простая работящая женщина. Глупости, вроде «на каких психов я работаю», не захламляют её голову. Куда более прозаичные и сложные вопросы беспокоят её. И она не преминет познакомить с ними доброго и отзывчивого милягу Лаки. И даже больше...
- Лаки, слышь, я тут тебя попросить хотела… - она замялась, в уверенных отработанных движениях стала проявляться нервозность и неприятная напряжённость – плохой знак того, что это «очень важно» и «не пытайся отделаться просто так».
И скорее всего это связано с Дочерью. Ничего иного в скудной галактике имени Джилл по определению не существовало. Ну разве что вон та туманность противного сигаретного дыма рядом с единственной звездой...
- У меня сегодня ночная смена у Гарри, ты не мог бы… ну, посидеть с Кэтти… сестра застудила ноги и слегла, дура, с простудой… ну вот… на вечер. Один. Она паинька, ты же знаешь, я рассказывала… у неё уроки заканчиваются в семь. Будет шик, если ты её встретишь со школы... а, Лаки?
Джилл не умеет улыбаться честно – точно, кто-то изнутри растягивает ей губы в недооскал. Она смотрит на вас обоих, выжидательно и чуть ли не с вызовов, замерев в тяжёлой, почти что угрожающей позе.