Батько слушал Александра внимательно, не выдавая своей реакции. И затем, когда Кулак умолк, еще несколько секунд смотрел тому в глаза, принимая решение.
Потом отвернулся к мертвому Фокстроту, нахмурив брови, и задумчиво пробормотал:
- Кулак твердолобый... - закачал головой грустно. - Ты не Кулак твердолобый, ты - ишак краснозадый, вот ты кто.
Посмотрел на Александра, да спросил с горечью и искренним непониманием:
- Шо? Просто поколотить гадиюку не можно было? Обязательно стрелять, як собаку, а? Дестабилизиручий илемент, распронойоб тоби в сраку! Шо?! Мозгов за столько годин не прибавилось?! Як я тепереча этому ляху мовить буду, хде его гаспид, а?! Шо, мол, язык он свой распущал, да у Кулака жилка не стерпела - прикончил пса окаянного? Так? Так и скажу, блазень ты плюгавчий! Начерта мне який свинар надобен? - спросил он у Волка. - Мозгов, як у коровы!
Произнеся свою тираду и немало намахав гневно руками, пока говорил, Хан, наконец, прервался, яростно смотря на Кулака. Махнул рукой разочарованно - "а!", сплюнул и бросил напоследок:
- Вертаемся на баржу, спущу с тебя шкуру. Дюжину годин сральник чистить будешь. Сразумел, ирод?
А затем вдруг посмотрел на Грома. Снова пристально и недобро совсем. Следующим он был на очереди.
- Волк, так дело было, як Кулак сказал? Железо, так ли, а?