”Окружи себя своими лучшими воинами, или забейся в самую глубокую и темную нору, которую найдешь. Не имеет значения. Я заберу твою голову для Великого Хана и Императора.”
- Кор’Сарро-хан, Третья рота Белых Шрамов
Громовой Ястреб трясло.
Десантники чувствовали, что он ушел в крутое пике, на полной скорости устремившись с орбиты к земле. Через недолгое время послышалась отдаленная канонада орудий: заработала орочья противовоздушная артиллерия. Мгновения – и переборки транспорта задрожали от близко разрываемых снарядов. Порой слышался громкий стук, вонзающихся в броню осколков.
Оранжево-желтый свет ламп внутри Ястреба подрагивал, будто нервозно отзываясь на каждый оглушительный взрыв. Орки не признавали зенитные пулеметы – если сбивать самолет, так огромной бомбой, чтоб его разнесло в клочья. Свою врожденную меткость они всегда компенсировали количеством: опытные бойцы по еле слышным залпам понимали, что по ним ведут огонь десятки пушек…
Они летели не на фронт, не в самое месиво, не в жаркую битву. Они летели к оркам - восемь Астартес и три простых человека, прямо в орочьи лапы.
Гиртый-Хан отсоединил ремни и спокойно стал посреди десантного отсека, строго осматривая своих бойцов и не без отвращения замечая ассассина в черном костюме. Белый Шрам, несмотря на крутое и резкое маневрирование Тандерхоука, уверенно стоял на ногах, мгновенно перемещая свой вес, чтобы не упасть. Наконец, он начал говорить, уперев руки в бока:
- Люб мне такой приказ. Либо мы его убьем, либо орки убьют нас. Дорога назад – только вместе с его башкой. Иначе никак. Неважно, что мы встретим, и неважно, кто из нас сделает это. Мы отрубим ему голову и прожжем глазницы. Или все там поляжем.
Морщинистое лицо старика исказилось в недобром оскале. И в этот момент особенно крупный заряд разорвался прямо под левым крылом Ястреба - десантный отсек тряхануло и погрузило во тьму на несколько секунд.
Гиртый-Хану пришлось сделать два шага, чтобы не упасть, но затем он все равно продолжил:
- Как говорил мой Хан: «Добрый план – наперед сказанный план». Значит так. С нами летят наши байки, под брюхом у Ястреба. Садиться будем, видится мне, под обстрелом. Выбегаем все сразу, птицу надо будет немедля пустить обратно. Бледный*, Гром и я – держим врага. Железо крутит гайки**, остальные ему помогают. Вскрываем ящик, садимся в седла и текаем. Худые и бабы, - командир выразительно посмотрел на ассассина, касркина и девушку, сидевших в стороне от остальных, - едут с Кулаком, Бледным и Рыцарем, - кивок в сторону Манфреда.
Белый Шрам вдруг задумчиво посмотрел на инквизиторскую троицу, помолчав под артиллерийскую канонаду несколько мгновений.
- На кой черт вы мне сдались – не ведаю. Видимо, Императорова Воля вас сюда послала, причем недобрая Воля. Коли поможете – скажу спасибо. Коли помрете – ну и бес с вами. Коли не послушаете меня – своими руками зашибу. Решайте сами. А ты, с щитом, - Хан перешел на Черного Храмовника. – Не знаю, что у тебя с головой, братец, раз такая тебе мысль пришла - их атамана зарезать - но ты теперь посередь моих братьев. И ежели кривить вздумаешь, то мы свой день начнем с тебя. Хоть и не хочу я такого, поверь.
Хан кивнул сам себе и его взгляд снова стал хитрым:
- Ежели я помру прям тут, под птицей, то знайте дальнейший план: страна эта, вродь как наша, но больно люто крутится она. Мне сказали, будто солнце здесь за два часа все небо проходит, а потом – ночь на два часа***. Не ведаю, как орки тут живут, я б сдурел. Но суть такова, что за темень до столицы вражеской нам не добраться, ехать далеко. А там окрест нее – сплошь степь, не пролетишь. Значит, ночью будем гнать, а днем – в кустах костры водить, ибо делать нечего. Или как иначе – поглядим. Интересная страна. Всем все ясно? Тогда точите сабли, чищайте ружья, скоро садимся. Волк, скажи им правду, ежели какую имеешь.
На том Гиртый-Хан и закончил, сев обратно и принявшись проверять свой болтер. Тем временем, судя по изменившемуся тембру реактивных двигателей, Грозовой Ястреб начал выходить из пике, тормозя и готовясь к посадке. Пушки все еще громыхали где-то вдалеке, но судя по удаленным взрывам, от которых уже не норовили лопнуть барабанные перепонки, орки стреляли куда-то в небо и просто так. Зато стали еле слышны очереди из пулеметов ручных калибров – значит, земля была уже совсем близко.