- С возвращеньем, Зализяка. Видать, не все ракеты ты истратил в эту зелену погань, - Хан как-то мрачно гоготнул.
Пробуждение Аргуса вырвало Батьку из его глубокой задумчивости, причиной которой отчасти служила острая кровопотеря. Седые, кустистые сурово свелись, а взгляд вдруг стал жестоким, железным, когда он обернулся к Вивьену.
- Я ото, что тэбе помолвлю, бледна ты собака, - тихо проскрежетал Хан. – Ежели доля моя на судне вновь оказаться, да тебя там, спихварь, обнаружить, то втрачишь ты свой нос окаянный, будто гуляща дывчина – невинность. И ты мэне благодарить будешь за якое дело, ибо це я веселый буду… на судне-то. Хех.
Батько невесело ухмыльнулся, на миг представив себя на орбите Клойты, на борту корабля, но затем с его лица сошли всякие эмоции и он продолжил:
- А так я б тэбе хребет переломал, да в степи бросил за якие слова. Честь там у него. Император цэ ему поведал, - Хан сплюнул в собственную кровь. – Честь твоя – служить Императору. А повелел он тэбе людину оберегать, да командира слухать. А командир твой – я. Срозумел? Дыхай сквозь ноздри, покуда есть.
Белый Шрам сглотнул, все так же глядя на Вивьена, подумал маленько, а затем продолжил:
- А план-то дельный, да. От только шо мне там удастся наворотить? В городе-то чужом? И чую я, они нас изрубить ой как желают, да только не можно им по неким законам. Правду молвлю? – оживившийся взгляд Хана перебросился на Ульриха. – В душе не ведаю, где юродивые Храмовники яких орков отыскали… видно далече мы от родных краев, шо даже всяка срань зненацька годный дух заимела, да правил слухает. Но знайте, хлопцы – то они нас не страшатся. То они нам одолженье, бесы нечестивые, делают. И одолженье это нам потребно, яки сабля – воину. Розумеете?
Батько пристально оглядел каждого, даже орка, ничерта не понимавшего из его диалекта.
- И ежели мы их обидим, орки враз могут нас перебить. Ибо не ведаем законов их. Може, чих твой, Волк, шо-то там им якое нарушит, и полетит твоя бородатая башка. Розумеешь? А посему, да простит мэне Император, - Хан даже сложил аквилу на груди, чего не делал много лет, - но бить я ксеносов до толе не хочу, покуда их вожака не встречу. Ибо то наш последний расчет, хлопцы. А срубим його, так здесь сеча будет лютая, и братцы наши юродивые грех наш сполна искупят. Лише б только нам вожака найти… Да очи йому выжечь.
Хан зло оскалился, окончательно придя в себя. Он снял с пояса вортекс-гранату и со словами «А дело-то простое» передал ее Ульриху.
И пока Батько говорил свою речь, рдяное солнце Клойты упало за степь, словно камень, и погрузила поля в непроглядную тьму. Благо луна чахлая, серая и безликая, нашлась на другом конце небосвода, да хоть как-то осветила мир.
Уже минут через десять грузовик резко затормозил. И если десантники смогли удержаться, то орк лихо вдарился о плечо Аргуса, а затем чуть не упал на пол.
Приехали.
За окнами виднелась высокая неровная стена, уходящая вдаль по степи. Высокие часовые башни (часть которых была построена вне крепости, прямо в поле) светили прожекторами на высокую траву, бесновавшуюся от ветра, да в безоблачное небо, выцеливая там дружественные самолеты.
Впереди слышались какие-то крики. Затем – жуткий грохот ворот, и наконец, колонна снова тронулась, въезжая в столицу орков, в Брокхрг.
При виде того, что творится внутри, Хан вконец отринул мысль о побеге. Даже посреди ночи по кривым улицам города сновали орки, гретчины и снотлинги. Постоянно слышался ор, пальба и даже взрывы. Создавалось впечатление, что война здесь уже началась, но опытный Белый Шрам прекрасно понимал – то была обычная, будничная ночь в городе ксеносов. Довольно тихая, причем.
Скрыться же здесь было негде: ксеносы не то, чтобы наводняли город, они попросту мешали друг другу пройти, стремясь куда-то по своим делам. Практически на каждом перекрестке шла смачная драка. На некоторых – с применением огнестрела и гранат. Повсюду валялись трупы, которых уже шмонали прыткие гретчины, но все это было нормальной орочьей жизнедеятельностью.
Их здесь было действительно много. Тысячи, миллионы. И каждый день из окружающих степей, где среди молодой рыжеватой травы гнили кости их сородичей, приходили новые, молодые, народившиеся орки. И Хану действительно страшно было представить, чтобы было, не убивай они друг друга круглосуточно и повсеместно. Наверное, на всей Клойте не нашлось бы свободной от этих выродков пяди земли.
Наконец, они остановились, доехав практически до центра Брокхрга. С одной стороны расположилось нечто, напоминающее дворец – гигантская гора понатыканных этажей, пристроек и башен. Местные орки строили из камня и железа, сваливая валуны в клетки из арматуры, что пучились и выгибались от тяжкого груза, но держали.
Дворцом же это здание было потому, что повсюду на нем висели штандарты и флаги с чем-то напоминающим оранжевый двигатель на черном фоне. А еще потому что сопровождавший орк назвал его Мегадворцом, где сидит сам Крагхраг и вся крагхрагская братва, как он выразился.
С другой же стороны через обширную площадь, заполненную смердящим шумным рынком, стоял внушительных размеров гаргант. Нижняя его половина скрывалась за кривыми зданиями, внутри которых его… создавали, верхнюю же покрывали лишь строительные леса, на которых даже ночью мерцали сварочные работы. Сотни сварщиков. Крагхраг готовил серьезную проблему для Черных Храмовников, если, конечно, этот гаргант успеют достроить, и если он вообще будет функционировать…
Десантников еще минут двадцать продержали в грузовике, прежде чем, наконец, задние дверцы открылись, и недюжий орк сказал следовать за ним. Караульных сопровождало около пятидесяти нобов или… обычных небольших зеленокожих, если вспомнить колотильщиков.
Их повели по дворцу. По кривым коридорам (Батько так и не нашел ни одного прямого), по раздолбанным лестницам с разными ступенями, по каким-то залам, по баракам и столовым, по крепостной стене, а потом и вовсе по подвалу.
И это все несмотря на то, что орки пытались отыскать наиболее прямой путь. Периодически шествие останавливалось – вожаки друг с другом переругивались, пытаясь разобраться, куда им идти дальше. Пару раз пришлось возвращаться назад. За второй такой случай один здоровый ноб поплатился простреленной головой… Его так и оставили лежать.
Мегадворец изнутри был украшен множеством черепов, топоров, тесаков, гранат и стабберов. Последние действительно были развешены чисто для красоты, несмотря на погнутые стволы, ржавчину и грязь. По полу плавали отходы. В некоторых местах они затвердели, но на них все равно было легко поскользнуться. То там, то тут лежали орочьи трупы, которых обчищали гретчины, снимая все вещи и выдирая клыки специальными щипцами.
Те трупы, что уже были обворованы, пожирали сквиги с гигантскими пастями. Те, что уже обглодали сквиги, снова обворовывались гретчинами на предмет прочных костей и вживленных имплантатов.
Но вскоре шествие все-таки закончилось. Наконец, открылись огромные скрипящие деревянные двери и десантников впустили в просторный зал, к потолку которого на разной высоте были подвешены горящие котлы. На стенах висели уродливые гобелены в примитивными пошлыми рисунками. В другом конце зала стоял большой трон на неровном возвышении. На троне сидел монстр.
Да, он был больше Ррроргхрэка, стоявшего рядом. Даже сидя он казался не в меру гигантским. У него были мощные лапы, заточенные в сваренные бронелисты. Этими лапами он, наверное, смог бы перевернуть Рино. А затем вскрыть днище своими когтями и поживиться засевшим внутри экипажем.
Этот орк, что с кровожадной улыбкой смотрел на вошедших, действительно казался хозяином целый звездной системы. Он смог бы завоевать и еще несколько, но, судя по всему, не сложилось. Он мерно перебирал пальцами размерами с человеческую руку по искрошенному каменному подлокотнику. Что-то бросил Ррроргхрэку – тот тоже сказал что-то в ответ. Оба гулко заржали. Так гулко, что стены завибрировали, а люстры качнулись.
Кроме этих двоих (хотя Хана более никто и не интересовал) в зале присутствовало еще несколько десятков… крупных нобов. Судя по всему, они были тоже чьими-то боссами – их мегаброня была украшена геральдическими рисунками (преимущественно с красным цветом и накаляканными сценами убийства), а вооружение позволяло взять штурмом крепость. Или уничтожить ее в несколько залпов.
Зачем вообще брать с собой в такое место огромные пушки – только оркам было ведомо.
Когда же все расположились в хаотичном порядке, ксенос, сидевший на троне, глянул на гретчина в цветастых тряпках, что копошился у его ног, и мелкое отродье тут же гордо вышло вперед. Грот звучно прокашлялся, достал откуда-то пергаментный свиток, развернул его и с пафосом оглядел присутствующих.
- О, лорды, князи, фожаки и прочи глафнюки, жифущие под лапой нашефа феликого, фсемагущефа, несрафненнофа, сильнофа, бальшофа, страшнофа, неслабофа, неуязфимофа, феликалепнофа, сильнофа и толсташкурофа короля Крагхрага Мудрофа, да буйт слафно имя ефо и остер топор! – визгливый гретчин судорожно вдохнул и продолжил читать свою бумагу. – Да буйт фам изфестно о том, чта наш феликолепный и потрясный был фызфан на сфященну честну драку!
По залу прошелся гул голосов, в основном удивленных и довольно веселых – орки что-то говорили о хорошем мочилове.
- И наш феликолепный и потрясный, как и фсегда, ферен сфоей чести (да буйт слафна ефо честь!), и потому согласился раскрошить черепа тех наглецоф, чта посмели оспо… поспо… эээ… захотеть стать нашим боссом! – выкрутился, наконец, гретчин, тщетно вглядываясь в пергамент.
Он обернулся на орка, что сидел на престоле, но тот смотрел на него очень зло, и тут вдруг грот вспомнил:
- А, точна! Фызфал его Ульрих Крагхраг!..
Гретчин осекся. По жалкому существу было видно, что он сейчас своим небольшим мозгом отчасти понимал наличие какой-то ошибки…
- Кр… Крэгхрэк! – исправился он, эмоционально выдохнул, и продолжил. – Честна Драка буйт зафтра на рассвете, на Арене, как и фсегда. Ф той же драке сойдутся еще королеффский знаменосец Ррроргхрэк Дфа Топора с… каким-то фыскочкой с дфумя рубилами. Фот. Хм… Чойт там еще было-то…
Гретчин задумчиво уставился куда-то в потолок. Судя по всему, читать примитивные орочьи письмена, представлявшие из себя набор значков, он не умел. Да и вообще не понятно было, действительно ли кто-то написал эту речь за прошедшие полчаса или он всегда пользовался одним и тем же свитком.
- Хм… Подписано моим господином, боссом королеффской канце-ларце, Нархлобом Крутым, чта прафит данным софетом лордоф, князей и прочих глафнюкоф, - гретчин указал красивым жестом на орка, что сидел позади него на троне.
На очередного Не-Того-Орка.
Но Нархлоб все еще был не доволен. Гретчин растерялся – он снова что-то забыл. Причем, судя по выражению морд его господина и Ррроргхрэка, что-то очень важное.
Наконец, гретчин радостно воздел в потолок палец и вернулся к свитку, сделав наисерьезнейший вид. Он даже стал водить носом по пергаменту, будто бы действительно читал строчки:
- Ульрих Крэгхрэк нарушил закон Честной Драки, убиф бойца Ррроргхрэка после слоф «Честна Драка», чта не может быть пропущено мимо глаз Нархлоба Крутофа. А потому ф качестфе… ком-пом-сации перед Честной Дракой будет казнен один из бойцоф Ульриха Крэгхрэка. Тот, чта меньше фсех и с белыми фолосяными скфигами на башке.
Для наглядности гретчин даже указал своим кривым пальцем на Хана, побледневшего еще сильнее.