«Спустя тысячелетия галактика вновь и вновь возвращается к ближнему бою, как к одному из самых эффективных методов убийства противника. Причиной тому служит запах крови и твердая уверенность в том, что ты прикончил ублюдка»
- Лорд-Командующий Грейв Аргенсон.
Хан прекратил огонь и опустил саблю, отрешенно глядя на несущегося Рррогхрэка.
Тот занес оба своих огромных топора, хотя на небольшого космодесантника хватило бы и одного единственного верного удара. Батько стоял, не шевельнувшись, мгновения до смерти, и не выдал ни капли своих мыслей лицом. Лишь брови как-то разочарованно свел, будто бы расстроился, что этим все закончится…
Но прочие братья заканчивать не собирались.
Ульрих ушел от кувалды ловким прыжком и грузным ударом сломал орку колено. Оно хрустнуло… с грохотом и треском, словно Волк только что повалил старое дерево.
Ноб взревел, отмахиваясь молотом от противника, но тот оказался уже за спиной. Его напарник был проворнее и длинным косым ударом достал бы Ульриха, если б его колотило не встретило на пути первого ноба. Вернее, его плечо. Снова хруст и уже дикий, душераздирающий вопль.
Первый ноб упал назвничь, сраженный двумя ударами, второй же, не обратив на него внимания, снова занес свою безумно тяжелую кувалду…
Вивьен Гласс, вооруженный двумя древними, реликтовыми клинками, выкованными в кузницах двух разных, во многом противоречивых Орденов, впитал всю их силу и мудрость.
Это вранье, что сталь мертва. Это вранье, что она не помнит тысячи битв. Это вранье, что не может она нашептать своему носителю, как убивать правильно, ежели душа того окажется чиста, а вера – крепче хватки.
Ворон знал, что делать. Он никогда ранее не встречал подобного чувства. Дух Машины – так его называли Механикум. И в это мгновение он прекрасно понял, как это Ленд Рейдеры, лишенные экипажа, выходили из боя самостоятельно, и как священные терминаторские доспехи спасали жизни своих носителей.
Раньше он знал. И верил. Но сейчас он это увидел. И понял.
Рукоять орочьего молота разрубилась, словно ствол тоненького деревца, и удар этой огромной дубины ушел в никуда. Ноб опешил от такого поворота событий и пропустил момент, когда черный молчаливый меч впился подвижными лезвиями в его горло. Полилась потоками кровь, но мощные руки обхватили небольшое оружие, чтобы отвести от своей уязвимой глотки.
Они сжали лезвие, заклинив его, от чего Безмолвное Воздаяние все же издало еле слышное недовольное гудение. Но вскоре благословенное оружие продолжило свой путь по телу ксеноса – ведь лапы того ослабели, а сам он покачнулся, поскольку другой клинок секундами ранее плавно вошел в его сердце. Мясистый орган размером с голову самого Вивьена последними конвульсиями сам изорвал себя о силовое поле.
Ноб умер, захлебываясь собственной кровью после серии из трех ударов, и черный убийца обернулся к оркам, вбежавшим в залу.
Их было уже десятка три или даже полсотни.
Его черные спокойные глаза окинули толпу, а толпа отступила на шаг, не понимая, как такой мелкий выродок смог так легко расправиться с колотильщиком.
Вивьен же, пощадив их, побежал вверх по лестнице.
Дух Машины одного из древнейших в его Ордене автоматических раздатчиков ракет принял свою смерть достойно. Серво-рука поймала толстую рукоять, но, конечно же, не смогла остановить чудовищную инерцию.
Аргус ощутил всем своим полумеханическим естеством, как в него вбили головку молота. Это был воистину мощный удар – Железо подкинуло и бросило в стену. Спину ожгло болью, но девастатор остался жив. Более того, серво-рука не отдала молот обратно, задержав следующий удар.
Плазма-пистолет с шипением впился бело-голубыми сгустками в другого ноба, но Аргус уже понимал, что это оружие было слабовато для таких гигантов. Удар окованного сталью сапога выбил пистолет из аугметической руки. Первый колотильщик, чей молот захватила серво-рука, поставил свою тяжелую стопу на Аргуса, прижимая, подобно гидравлическому прессу, к полу и разворачивая на спину.
У Железа не было шанса спастись от удара. Он не мог двигаться, он остался без оружия, наедине с двухсоткилограммовым молотом.
И пока один ноб держал его, второй перевернул свое колотило головкой вниз. Поднял. И опустил на грудь Аргуса.
Хан отскочил от первого удара. Отскочил и от второго. Но не пытался ударить в ответ, словно бы лишенный надежды на победу.
«Отрубить голову и выжечь очи. Отрубить голову и выжечь очи», - твердил он про себя, глядя на Не-Того-Орка.
Орк с каждым взмахом издавал ужасающий рык, но топоры находили лишь пустоту, а взгляд натыкался на презрительный прищур раскосых глаз. Гиртый-Хан был слишком быстр для такого монстра, и как тот ни старался, его секиры не могли разогнаться до той скорости, на которой двигался Батько.
Но и Батько не атаковал, лишь срубая саблей подбегавших орков поменьше. Он думал. Он думал, что теперь делать, потому что Белый Шрам был не из тех, кто принимает свою смерть во имя Императора так просто.
Он собирался кое-кому отрубить голову и выжечь глаза. А потом уже можно было умирать…
Колотильщик получил хороший удар молотом в бок, от которого чуть не упал. И снова не сумел достать Ульриха своей кувалдой. За ним последовал удар в руку, сорвавший бицепс с кости.
Ноб заревел, закипая пуще прежнего. Такую тварь нельзя было остановить, пока не убьешь ее, и Ульрих собирался завершить бой, снеся тому голову с размаху, но его прервал мелкий орк, оказавшийся позади.
И хотя этот парень мог дать фору многим другим зеленокожим Клойты, Волку он сейчас казался кем-то навроде гретчина. Его тесак лишь чиркнул по наплечнику Ульриха, после чего разбушевавшийся капеллан буквально смел наглеца своим ударом. И еще двоих, оказавшихся правее него.
Но на том ксеносы не заканчивались – они уже были повсюду, норовя забить Волка толпой. Поле розариуса сверкало от попадавших в него выстрелов. Могучие удары грозового молота раскидывали врагов в стороны. Он продолжал свой бой, кружа среди противников.
И любой бы подивился скорости его ударов, их точности и, главное, силе, но только не колотильщик, чье колотило выглядело еще ужаснее.
Ульрих чудом увернулся от пронесшейся мимо наковальни на палке. Убил еще парочку орков, и увидел, как поднялся второй колотильщик. Поднялся, ругнулся на свое сломанное колено, и побежал убивать Волка.
Аргус с хрипом и скрежетом втянул сквозь ноздри воздух. Вот это было действительно больно. Молот проломил нагрудник, смешав ребра благословенного Астартес с керамитовым орлом. Железо мысленно попрощался с половиной своих генетически усовершенствованных органов, но мало кто мог быть уверен, что Аргус сильно жалел об этом.
Зубы воина скрежетали, а ненавидящий взор единственного живого глаза пытался убить яростью колотильщика, который снова поднял свой молот.
И вновь его опустил.
Откинув ударом кулака подвернувшегося ксеноса, Ульрих отпрыгнул от очередного широкого взмаха кувалды. Затем отпрыгнул и от другого, приближаясь к краю крыши. Нобы оттесняли его от Батьки, и Волк уже не видел за врагами, как сражался его командир…
Плечом он отбросил очередного орка, отступая от мощнейшего удара кувалдой сверху вниз. Колотило проломило крышу и на мгновение застряло там, чем тут же воспользовался Ульрих, прыгнув керамитовым сапогами на кисти ноба. Тот хотел было разъяриться от боли в переломанных запястьях, но Волк быстрым ударом вбил ему в широкую пасть рукоять молота.
Сила удара была такова, что закругленный конец кувалды десантника разорвал ксеносу горло и сломал шею…
Но позиция Ульриха была такова, что второй колотильщик уверенно настигал его своим орудием. И никак Волк не увернулся бы.
От второго удара из груди Аргуса брызнули фонтаном кровь и освященное масло. Организм и машина, соединенные вместе, стенали от летальных повреждений. Что-то внутри гудело и хрипело. Одно сердце бешено колотилось, а другое – замерло навсегда.
Девастатору было нечем дышать, а перед глазами предстала кровавая пелена…
Но он был жив. Потому что не престало Железной Руке умирать с двух ударов.
И вот действительно удивленный ноб в третий раз поднял окровавленный молот. Аргус дернулся, напрягая свои мышцы, гидравлику и сервоприводы, но другой колотильщик уверенно прижимал его ножищей к полу. Никуда не деться. Это была казнь, а не бой.
- Да сдохни уже наконец!!! – заорал монстр.
Но он так и не нанес завершающий удар. Потому что из его груди вынырнули два острия. Одно – черное, искрящееся молнией. Другое – черное, молча брызжущее кровью со своего цепного лезвия.
Через пару мгновений все еще удивленного ноба разорвало на две части, которые грудой бесполезного мяса завалили коридор. А за ними предстал Ворон, чье лицо осветило закатное солнце.
И Аргус увидел истинный цвет его кожи - алый от свежей орочьей крови.
Инстинкты прирожденного воина спасли Ульриха - в последнее мгновение он оттолкнулся от спины поверженного ноба и подпрыгнул в воздух, подгибая ноги. Кувалда просвистела под керамитом, ошеломленный колотильщик уже не успевал защититься. И Волк нанес ему самый простой и одновременно мощный удар сверху вниз, троекратно усиленный прыжком.
Массивную голову ксеноса сорвало с шеи и вбило в крышу.
Байки? Они были внизу, среди толп орков.
Пешком? По степи пешком не уйти от такой орды.
Взять их транспорт? Для этого надо было всех здесь перебить.
Позвать эвакуацию? Не станут. Их оставят здесь.
Есть лишь один путь – через голову Крагхрага.
Что же тогда?..
С искренним отчаянием Хан понимал, что на этом его идеи заканчивались. И пускай он сейчас убьет Не-Того-Орка, всю эту армию не перебить. Можно было попытаться, но это была просто смерть во Славу Его…
Слишком безумной была затея. Слишком глупым был его план. Батько ошибся. Надо было идти как-то иначе, а не лезть в самый орочий улей. Он подвел свое Братство.
Это действительно был конец. Самый настоящий. И сколь бы ни героичны были его хлопцы, сколь ни остр был его тактический ум, сколь ни крепка их Вера и сколь ни милостив был Император – это все равно был конец.
Потому что этот мир жесток и мрачен.
Неожиданно для себя Хан пропустил удар огромной секиры. Его откинуло в сторону. Он закричал от боли – такой, какую уже давно не испытывал. На руках его была собственная кровь и собственные потроха.
Он стоял на коленях, окруженный орками, и к нему шел самый большой среди них, ухмыляясь за красной бронечелюстью. Но он был не тем орком.
- Скули, шафка!
Хан твердо посмотрел смерти в глаза. Сжал крепче силовую саблю, затрещавшую силовым полем.
И вдруг прокричал:
- Честна Драка!
Ррроргхрэк замедлился, занося топор.
- Честна Драка, сукин ты сын!
Сабля целила чудовищу в грудь. Хан попытался встать, его лицо свирепо исказилось.
- Честна Драка, я сказал!
- Вот тебе Честна Драка! – закричал орк, потрясая своей секирой, способной раздавить человека своим весом. – Дерись же со мной!
Хан закачал головой и снова прокричал:
- Трэба – Честна Драка!
Орк зарычал, но увидел, что остальные зеленокожие застыли. Бой остановился.
Ульрих остался над поверженными нобами. Ксеносы в замешательстве смотрели то на него, то на Хана, то на своего босса.
Последний колотильщик, стоявший над Аргусом в проломе, тоже задумчиво смотрел на Ррроргхрэка. Вивьен целил в него клинками, готовясь убить, но тот словно позабыл о бое, что казалось немыслимым для орка.
- Босс! – крикнул он из ямы. – Эта ж его право на Честну Драку!
- Ну так пускай дерется со мной!
Ноб помедлил с ответом.
- Так эта… Честна Драка – она ж с боссом клана…
По морде Ррроргхрэка можно было понять, что он уже осознал всю свою проблему. Он рычал. Хан же злобно скалился сквозь сильную боль в животе.
Колотильщик невозмутимо продолжал:
- А мы из клана Ржавого Движка. А босс клана Ржавого Движка – сам Крагхраг, наш главный босс. С ним же и будет драка, не?
Ррроргхрэк свирепо, шумно дышал сквозь ноздри, сверля взглядом седого выскочку, которого уже почти победил. Но по собравшимся вокруг оркам было видно, что они сейчас поддерживали колотильщика, а не его.
Секиры опустились. Ррроргхрэк смачно сплюнул, случайно попав в свою бронечелюсть.
- Будет тебе Честна Драка, - он с лютой ненавистью смотрел на Хана. По его морде начала расползаться злобная ухмылка. - Крагхраг раздавит тебя, заходя на Арену, и не заметит, хех.
- Не можно мне драться, - прохрипел Хан, покачав головой. – Ведь не я наш босс.
Батько посмотрел на Ульриха.
- Он – наш босс.