ссылкаНичего не видя вокруг, ползет Ева к своей цели. Нет времени на собственную безопасность, на думы нет желания, а убивать, отвлекаясь, отчего-то противно.
Сердце больно стучит в такт движениям – твердь под ногами отдается с каждым шагом. Мысли сменяются стремительно: «Сейчас сначала пульс…» «Повязку…» «Вколоть, обезболить…» «Обработать быстро…» «Укрыть…» «А может и не задело…» «Тогда бы стрелял…» «В чувство привести, значит» «Ничего-ничего, упал просто, с кем не бывало…»
"Нет, лежит. Лицом вниз лежит. Это, значит, зацепило. Ничего, сейчас быстро в чувство приведем…"
Ева что есть сил дернула тяжелого Соколова и встретилась с ним взглядом. Чего он так смотрит… Мазнув по раскуроченной челюсти, сосредоточилась на ранах, цокая и хмурясь. Здесь повязка, тут без операции не обойдется, ребра срастутся, как бы не пришлось на базу возвращаться. Снова глаза в глаза уткнулись. Больно ведь ему – сейчас укольчик… Опять вскользь на челюсть взглянула. Соберем, не таких собирали… Поставив перед собой чемоданчик, Ева уставилась на него в оцепенении. Привалилась к земляной стене и, не смотря больше на Соколова, потянулась за его ладонью, липкой от крови, теплой еще. Долго держала палец в районе пульса. Порой даже казалось, что есть слабое тиканье, издевательски-медленное. Есть. Но точил голову вредный червячок - нет, Шварцман, нету больше товарища твоего, оставь свои антинаучные ожидания.
- Как так-то? – отчего-то вслух спросила она у Соколова. Голубые его глаза глядели с сожалением, мол, я не специально.
Ева даже не знала, что говорится в таких случаях. Пациентов она еще не хоронила, пленный этот не в счет. Но Соколов-то это ж Соколов… Нечто особенное выразить надо.
- Ты это, прости, если что не так было… - осеклась почти сразу - не то, все не то - и, будто стыдясь своих слов, поспешила закрыть бойцу глаза. Последний раз блеснуло в них небо и не стало Соколова. Теперь уж совсем это Ева поняла.
- Погиб он, - доложила, наконец, по рации. Собственный голос показался чужим, звучал глухо и нелюдимо.
Множество вопросов лезли в голову. Ради чего умер? Что плохого сделал? Кому мешал? Но самый главный - как Он допустил, видел ведь, что человек хороший. Но Ева все же предпочла отмахнуться от ненужной философии – свист пуль немало в этом помогал.
Далеко уйти от Глеба она не могла – всюду мерещились стервятники, готовые растащить его по кусочку. Она останется, чтобы выследить говорящего с ними врага.
- Полуууучишь ты у меня, - щеки стягивали высохшие дорожки слез, перемешанных с пылью, - Доберусь, сука, до лобешника твоего. По-другому на мир поглядишь, - из памяти все не исчезал взгляд Соколова, но отвращение к убийству улетучилось, как ни бывало.
Зло скрипнули зубы - приказ был прямо-противоположный. Но ведь не видел Снег, что с Соколовым сделали...Ева сжав от бессилия пальцы, уставилась в прицел. Дождется Тяна и решит.