Задачи, поставленные перед разведгруппой, Соколов помнил наизусть. От зубов отскакивали.
Определение наличия присутствия людей и\или других разумных форм жизни в регионе.
значилась там за номером 4. Сразу после другого номера 4. Забавно было, что даже в таком серьезном деле без опечаток не обошлось. Заметили поздно, исправлять не стали.
Тем не менее, сейчас доказательство этого самого наличия присутствия находилось в двадцати шагах от группы. Оно содержало массу информации о том, когда здесь были разумные формы жизни, в каком составе и с какими намерениями. И самое главное - какую опасность они представляли для разведчиков.
Глеб уже перенес вес тела на другую ногу, собираясь скользнуть в кусты, сомнений в ответе командира у него и не возникло, когда прозвучало: "отставить" и стрелок замер как вкопанный, не веря услышанному.
Обернулся. Командир, как ни в чем не бывало шнуровал ботинок. Сорвал травинку, понюхал. Соколов самым неуставным образом зажмурился, но когда открыл глаза картина не изменилась.
Никогда, за долгие месяцы подготовки приказы Романова не вызывали у Соколова такого недоумения. Травы токсичной нанюхался? Да нет, Саша проверял... тогда что? Оставить группу в неведении о возможной опасности? Уходить к истоку реки? Почему?
Непрошеной возникла в голове мысль о том, что командир мог получить от руководства какие-то директивы, которые до сведения простых бойцов доводить не сочли нужным. И что особый отдел слишком уж легко смирился с отсутствием своего человека в отряде. Смирился ли?
Для простого бойца ГСН вопросов оказалось слишком много, но беда была в том, что их, в отличие от регулярщиков учили таки работать не только руками, но и головой. Подчиняясь крепко заученному протоколу отрапортовал: "Есть, отставить", но мысли из головы никуда не делись.
Покидая точку, Соколов сделал несколько фотоснимков костровища, с максимальным увеличением.
Всю дорогу до лагеря Соколова преследовало неприятное ощущение, объяснить которое он не смог. То пропадало, то возникало. И лишь на привале, он осознал, что возникало оно тогда, когда снайпер, наблюдая за окрестностями, вынужден был поворачиваться к лейтенанту спиной.