Ты быстро спустилась по лестнице на каменную дорожку садика. Совершенно не стесняясь, ты пересекла клумбу и наклонилась за саквояжем. Ты подняла его с ложа из сломанных тюльпанов и быстро осмотрела содержимое. На твое счастье, ампулы остались целыми - должно быть, цветы смягчили приземление.
Больше тебе делать было здесь нечего. Убрав одеяло, ты крепко сжала ручку своего саквояжа и поспешила к калитке. Дернув защелку, ты легонько толкнула ее. Калитка легко распахнулась, не издав ни единого звука, способного разорвать священную тишину умирающего города. Ты готова была уже выйти, но перед этим, ты зачем-то оглянулась назад.
Сквозь окуляры маски, ты увидела смятые тобой клумбы. По сломанным тюльпанам можно было догадаться, где именно приземлился твой чемоданчик. Ты бросила еще один пристальный взгляд на дом. Там, за окном второго этажа, сейчас обедал пес. Ему хватит этого надолго и, быть может, он доживет до еще одной охоты. Ты подняла голову и посмотрела чуть выше - на окно третьего этажа, с которого можно был выбраться на пожарную лестницу. И на мгновение тебе показалось, что ты видела худое изможденное лицо.
Но это только наваждение. Правда лежит перед тобой, за этой калиткой. И правда в том, что весь мир медленно умирает. И ты не сможешь это остановить. Взамен ты можешь попытаться продлить собственную жизнь, чтобы потом, когда не останется почти никого, почтить мертвое своими воспоминаниями. Так ты и сделала - нашла безопасное убежище в другом доме, переночевала, и отправилась дальше. Твое паломничество по миру смерти не скоро еще завершится, ведь птичья маска на твоем лице еще долго будет защищать тебя от посмертного спасения.
Но есть еще кое-что, чего ты никогда уже не узнаешь. То, что связано с тем домом. Старик прятался там на третьем этаже. Он жил не один. Вместе с собой он прятал свою семью. Но вскоре болезнь добралась до них. Быть может, это была плата за удачу старика, - он выходил наружу множество раз и возвращался невредимым и с припасами, - а может, простая неосторожность. Так или иначе, вскоре болели все кроме самого старика. Первой умерла его жена. Семьдесят лет - иммунная система была не готова сражаться со смертельно опасным врагом. Потом умер его сын и его жена. Осталась только тяжелобольная внучка.
Скрепив сердце, старик решил совершить последнюю вылазку за медикаментами.
Остальное ты знаешь, моя дорогая самозванка. Счастливого тебе пути.