Похоронили хитрого дельца и проныру Дети Койота, спел ему Слепой Брамин грустную песню. Потом, когда уже на пороге у себя сидел, крепко задумался шаман. Выходило, что никак он разобрать не может, кого он на другой конец пустоши проводил, а кто новой гром-палкой завладел.
Вроде двое их всегда было. Один костяшками гремит, второй по сторонам смотрит. Один хвосты Злого Зверя Кротокрыса узелками завязывает, другой покупателей на ходит. Всегда двое, да всегда как один.
И ведь каждый вечер криками своими спать Слепому Брамину мешали... а теперь пойди, разбери.
Кто из них Чонг-то? А кто тогда Мухожук... и самое странное, кто тогда такой Ползучий Гекко, про которого все забыли? Кто с Детьми Койота остался, а кто на другую сторону амулеты от мужского бессилия продавать понес?
То ли совсем старый Слепой Брамин, то была у деляг какая-то своя, особая магия, шаману непонятная. Не зря же Дети Койота, кто весь тот сыр бор своими глазами видели, говорили, что когда у Чонга (или Гекко? Или Мухожука?) живота совсем не стало, выпал у него из руки шарик красный, попрыгучий да запрыгал в пыли. И сказал он еще чего-то успел. То ли "абра", то ли "кабра"... а может даже "кабара".
Точно магия...
Хотя, когда однажды поймали Дети Койота злого человека, который племени хотел светящуюся воду продавать, да самого его напоили, тот еще и не такие песни пел. Кто ж знает-то?
Разведчики опять было засобирались. Хотели пойти, да на месте глянуть, что там за люди такие страшные, что их брата обидеть хотели, да вождь не пустил. Мало воинов у Детей Койота, каждый на счету. Велел селение охранять, пока новые дома строиться будут. Лишь на на юг прогуляться разрешил, мимо злого Зверя Кротокрыса, да мимо тех земель, где дикие псы стаями бегают. Вдруг и для Детей Койота в той земле что-то ценное найдется.
А одному и вовсе наказал в селении быть, да врагов высматривать.