- И, знаете что? Я нашла одну газету. Одну единственную газету, - повторила она, делая упор на этой фразе. - Из шестидесяти семи тайтлов, как печатных, так и электронных. Надо ли говорить, что я абсолютно ни в одной газете не нашла упоминания ни о третьем покушении, которое целиком и полностью предотвратила полиция, ни о том, что Стивен Янг на момент четвёртого покушения был лишён значка и пистолета. Из шестидесяти семи изданий шестьдесят шесть пнули полицию за их неподготовленность, даже не задумываясь, что она встретилась с обстоятельствами непреодолимой силы.
Она высокомерным взглядом обвела толпу фотографов.
- Даже сейчас лишь единицы из них удосужились отключить свои вспышки. Но, давайте я проясню ситуацию для тех, кому интересно, что же на самом деле произошло в эти дни? Давайте, я скажу, кто же, на самом деле, был Стивен Янг, и почему я сделала столько чести этому человеку, назвав его обстоятельством непреодолимой силы. А Стивен Янг - это человек, имевший доступ к делам полиции, Стивен Янг, это человек, знавший лично людей, которых собирался убить. Стивен Янг - это человек, который знал, как работает система изнутри, - она сделала паузу в полсекунды, позволяя окружающим сконцентрироваться перед следующей фразой. - Стивен Янг - это человек, который был бы тем сильней и опасней, чем грамотней была бы построена работа полиции в этом городе. Если бы даже каждый из полицейских, включая начальника, был идеален, они бы не смогли бы противостоять Стивену Янгу, так как он, так же, был бы идеален. Но главная опасность Стивена Янга в том, что его тлетворное влияние не ограничивается его деяниями. Даже после своей смерти он способен нести разрушения.
Девушка сделала очередную паузу, на сей раз потому, что хотела изменить ритм речи на более спокойный, почти доверительный.
- У нас в России есть такая фраза "живи за себя, и за того парня". Наиболее близким аналогом в вашем языке является фраза "приказал долго жить". Обе эти фразы родились в военных кругах, и обе означают одно и то же: выживший должен прожить свою жизнь так, словно бы после смерти он должен встретиться с приказавшим ему долго жить человеком и отчитаться, что именно он сделал за свою жизнь такого, чтобы умерший, выслушав всё сказанное кивнул и сказал "я не зря погиб ради тебя, ты прожил хорошую жизнь". К чему всё это? Да, к тому, что Оуэн и Вильковски погибли не ради меня. Они меня не знали. Им просто приказали. Они погибли ради каждого из тех, кто присутствует здесь и сейчас, ради всех тех, кто сегодня сидит в офисе или дома, кто стоит за прилавками этого города или переносит с места на место посуду в кафе. Они приносили присягу, и они, точно так же, могли охранять абсолютно любого в этом городе. Они могли погибнуть в любой другой день, например, пытаясь остановить наркомана, который ради дозы украл сумочку почтенной леди, а увидев полицейского выстрелил в него четыре раза. Разве у кого-нибудь язык повернулся бы сказать, что этот полицейский умер, защищая глупую сумочку? Нет. Он защищал закон. Он защищал покой жителей города. Он защищал те правовые основы, которые лежат в фундаменте этой страны, построенной на крови таких же защитников. Иными словами, абсолютно все мы, не только я, но и каждый из вас, - она указала в сторону родственников рукоятью своей трости. - Из вас, - трость сместилась в сторону дальних друзей и соратников. - И даже вас, - на сей раз трость указывала на журналистов. - Ответственен перед этими парнями и обязан прожить свою жизнь так, чтобы на том свете было не стыдно отчитываться перед ними. Просто подумайте, что вы скажете им, после того, как вспомните, почему вашу безопасность охраняют полицейские, а не военные? Почему для обыска вашего дома они должны иметь подписанный ордер и не имеют права выбить дверь плечом просто по желанию левой пятки? Почему при себе у них пистолеты, а не штурмовые винтовки? Почему существуют нормы проведения допросов? Никто не помнит, не так ли? - изогнула она бровь. - А я напомню. Полиция прошла долгий путь от городской стражи, вооружённой боевым оружием, с которым не стыдно сразиться в открытом поле с врагами государства, до тех людей, которые обучены оказанию первой медицинской помощи. А виноваты во всём древние римляне, которые смекнули, что вооружённые до зубов военные внушают жителям страх и трепет, но никак не доверие и уважение. Эта идея прошла долгий эволюционный путь, была забыта вместе с падением Рима и вновь возродилась, сначала в Англии, затем в колониях США, и лишь потом разошлась по всему миру.
Она сделала небольшую паузу и улыбнулась.
- Именно, господа и дамы. Ради вашего спокойствия полиция обменяла военные принципы работы, когда каждого потенциально опасного запирали под замок и выбивали из него признание, на те принципы, которым они следуют сейчас. Именно на доверии и содействии граждан работает полиция. Именно этот ресурс делает их работу проще и эффективней. Так скажите же, за кого вы сейчас живёте? За Оуэна и Вильковски, на чьих похоронах вы присутствуете сегодня, или за Янга, который хлопает в ладоши на том свете, читая ваши поганые заметки, которые подрывают работу полиции в самых первоосновах и втаптывают в грязь тот кровавый фундамент на котором стоит Ваша Собственная Страна? - последние слова Фаина, по сути, отчеканила, взывая к тому, что было в крови у каждого добропорядочного американца. Пожалуй, это был неплохой ход для первой половины речи.