- Я говорю о гибели Даны Хейз, - обратилась Фаина к женщине. - Боюсь, мы сейчас с вами говорим на разных языка.
Она снова отправила кусочек коржика себе в рот, а затем взялась за ручку чашки с чаем.
- Я, конечно, не могу судить о вашем муже, миссис Росс, однако, у меня сложилось такое впечатление, что ему интересней не оборотня в погонах найти, а засадить мисс Хейз... или меня, - она сделала небольшой глоток. Взгляд алых глаз девушки были направлены прямо в глаза собеседницы. - Крайне неразумная трата сил, я вам скажу. Потому что на меня у него ничего нет и быть не может, а дело трёхлетней давности никуда не убежит уже, раз не убежало до сих пор. В отличие от оборотня.
Она скосила взгляд на юношу.
- Этот мальчик спас жителя их деревни, Майкл. Дважды. Даже без учёта этого, стоит проверить наличие волков. Волки - хищные твари, опасные и расчётливые. Лишь если их там не найдётся, есть смысл всыпать розг этому мальчику.
Фаина вновь обратилась к хозяйке дома.
- Я поняла, что ваш муж не любит, когда кто-то становится у него на пути. Это задевает его чувство гордости. И слова об оборотне, которого он столько времени терпел у себя под боком, очевидно, он воспринял, как плевок себе в лицо. Не похоже, чтобы ему хоть раз встречался оборотень, который душил людей, а не куриц в курятнике. Я его отлично понимаю, ровно как отлично понимаю, что теперь абсолютно всё, что я скажу или сделаю, будет воспринято в штыки.
Она чуть склонила голову вбок и улыбнулась.
- Поэтому я рассчитываю на вас. Было бы замечательно, если бы он услышал вашу точку зрения на происходящее и поставил бы охоту на оборотня в самый высокий приоритет. Просто потому, что он не единственный человек, который не любит, когда у него стоят на пути. Я считаю, что таким упёртым баранам, как я и он, выгодней брести в одну сторону вместе до первой развилки, раз уж они оказались на одной дороге, нежели проверять на шатком мостике... - она сложила левую руку козой и приставила её себе ко лбу. - Проверяя, у кого крепче рога.
- Как жаль, что дама оказалась не столь проницательна, как бы мне хотелось... приходится уже чуть ли не прямым текстом говорить, чего я хочу. Конечно, оно и понятно: жена пытается оградить мужа. Правда, проблема здесь именно в том, что она выражается точь в точь, как он. Ни единого намёка на то, что она поняла меня. Вот даже сейчас: отодвинула блюдечко с тортиком... защитный жест.
Она опустила руку, а улыбка на губах несколько померкла.
- Вы сказали, что если я не заметила активности, это вовсе не говорит о полном её отсутствии. Я это понимаю. Но и вам стоит понять: меня, как человека, который до сих пор находится в опасности, совершенно не устраивает ответ "мы не полностью игнорируем эту ветвь расследования". На мой взгляд, крайне не разумно, что начальник полиции слишком въедливо занимается делом трёхлетней давности в попытке засадить человека, который едва не умер и который на всю жизнь останется калекой из-за того, что наблюдение, которое должно было этого человека охранять, где-то гасилось.
Фаина покачала головой.
- Прошу прощения... просто... - она развела руками. - Вчера я впервые в жизни убила человека. Собственноручно. Потом спустилась в подвал и нашла там Элис... у неё были переломаны все пальцы, а глаза были заклеены скотчем. Это только из того, что я успела разглядеть перед тем, как упала без сознания. Я дико извиняюсь, если мои слова показались чересчур агрессивными, но и вы меня поймите. Это только со стороны я кажусь мраморным изваянием в честь самой себя, а на самом деле, я на нервах. Зная своего мужа, я полагаю, вы вполне понимаете, почему я только что взорвалась, - она усмехнулась и перебрала пальцами по поверхности кружки. - Мужчины... порой им просто нужен кто-то, кто даст им по затылку и заставит их тщательней подбирать слова.
Она пару раз хохотнула, после чего покачала головой.
- Серьёзно. Взять хотя бы моего отца. Помню, лет в четырнадцать во время очередной его выволочки я расплакалась, выкрикнула что-то невнятное, а затем убежала в свою комнату... заперлась, чтобы никто не мог войти, а затем включила музыку на всю громкость, когда поняла, что со мной кто-то пытается заговорить. Я уже не помню, за что мне выволочку устраивали. Может, за то, что я забыла вывести свою собаку и та сделала лужу на полу, а может, из-за того, что я пыталась замолчать какой-то инцидент в школе. Не важно... помню, тогда ему пришлось забираться ко мне через окно второго этажа, скручивать ручку, чтобы попасть внутрь... и всё для того, чтобы сказать: "Эй, не надо плакать... я часто ругаюсь... ну... просто... просто твои хорошие черты... что о них говорить? Они просто есть. Они есть, там ничего исправлять не надо. А вот твои плохие черты.... вот о них я говорю, потому что там есть что исправить."
Она развела руками.
- Серьёзно. Мне нужно было прожить четырнадцать лет, устроить истерику с кучей слёз, запиранием дверей и громкой музыкой, чтобы человек понял, что иногда людей надо ещё и хвалить... иногда.